Властный британец (ЛП)

— Классно. Почему перестал? — Она задумывается, игриво сощурившись. — Или втайне ты знаменитый поэт, который притворяется большим начальником?

— Жаль разочаровывать, но нет, — пожимаю я плечами. — Наверное, когда я перешел в среднюю школу, то старался хорошо учиться, а потом заметил девочек и перестал писать.

— А мне напишешь стих? — просит она и отпивает вино.

Я мотаю головой.

— Поверь мне, стих от меня тебе получить не хочется. Я далеко не Хемингуэй.

— Может, когда-нибудь, — украдкой бросает она.

— Может, — соглашаюсь я, глядя в ее медовые глаза. — Если тебе повезет.

Она шутливо шлепает меня по руке.

— А что насчет тебя? — Я откидываюсь на стуле. — Кем хотела стать Ноэлль Сент Джеймс, когда вырастет?

Она улыбается, щеки алеют.

— Только не смейся, — предупреждает она.

— Даже не посмею, — обещаю я, поднимая руки.

— Ну… — Она ненадолго замолкает. — Я хотела быть клоуном.

Я прыскаю от смеха, прикрываясь бокалом вина.

— Правда? В цирке?

Она кивает.

— Я постоянно носила грим. Даже несколько раз так ходила на дни рождения в начальной школе. Все были в восторге. Я была отличным клоуном.

Я смеюсь, представляя, как маленькая Ноэлль с красным носом надувает шарики и крутит из них животных.

— И что пошло не так? Почему не стала клоуном?

— Чем старше становилась, тем меньше меня притягивала гламурная жизнь клоунов, — улыбается она.

— У моего сына, Чарли, скоро день рождения, может, я смогу тебя заказать, — шучу я. — Верну тебя в игру.

— Поверь мне, тебе на меня денег не хватит, — подмигивает она мне, и я снова смеюсь.

— Кстати о Чарли, расскажи о своих детях, — просит она и проглатывает устрицу. — Чарли старший, да?

— Чарли пять, — киваю я. — Скоро шесть. Он чудесный. Любит помогать маме по дому и заботиться о сестрах.

Улыбка Ноэлль отражается в ее глазах. Вино начинает играть в крови, и я чувствую себя легче, чем в последнее время.

— А девочкам сколько?

— Оливии и Алексис исполнилось три пару месяцев назад, — отвечаю я и отпиваю вино. — С ума сойти, как они быстро растут. Эта парочка еще принесет неприятностей. Они уже с характером.

Ноэлль смеется — так легко и игриво.

— Люблю таких девчонок, — говорит она. — Надеюсь как-нибудь с ними познакомиться.

— Я тоже на это надеюсь, — признаюсь я, смотря в ее искренне заинтересованные теплые глаза.

Я и представить не мог, что она выскажет желание познакомиться с моими детьми. Но, возможно, это просто вежливость, пытается поддержать беседу.

Мгновение мы удерживаем взгляды друг друга, мое сердце колотится в груди. Я давно не чувствовал такой связи с женщиной. Время с Ноэлль можно сравнить с большим глотком воздуха после того, как чуть не утонул.

Официант приносит основное блюдо, прерывая нас, и я отворачиваюсь от нее, чтобы поблагодарить его. Он ставит передо мной бифштекс на косточке, а перед Ноэлль — хвост омара.

— М-м-м, — стонет она после первого укуса. — Очень вкусно.

Ее тихий сексуальный голос тут же возвращает меня к стонам в моем офисе, когда я целовал ее бедра. Волосы на руках встают дыбом, и меня словно пробивает током. Кашлянув, я пытаюсь отвлечься от нарастающего напряжения между ног.

Непринужденная беседа продолжается на протяжении ужина, и я не могу не отметить, что столько я ни с кем не смеялся уже много лет. Обычно я так расслабляюсь только с детьми, но у Ноэлль талант заставить меня чувствовать себя расслабленным и беззаботным. Что, будучи сверхцелеустремленным генеральным директором огромной компании, бывает редко.

Парковщик пригоняет машину, и я помогаю Ноэлль сесть, наши руки соприкасаются, когда собираюсь закрыть дверь. Сердце екает, и я, сглотнув, иду к водительскому месту. Весь вечер я пытался сдерживать свое желание, но это становится делать все сложнее. В буквальном смысле. Не знаю, хочет ли она поехать ко мне, и давить совсем не хочется. Как бы я ее не желал, это должно быть обоюдным решением. Но про себя я молюсь, чтобы она тоже хотела поехать ко мне.

— Так, — заговариваю я и завожу машину. — Ты устала? Могу отвезти тебя домой или…

Она поворачивается, чуть подается ко мне, и ее грудь становится заметнее в вырезе платья.

— Я не устала, — выдыхает она.

Ловлю взгляд Ноэлль и наклоняюсь к ней. Положив ладонь на ее шею, притягиваю ее ближе. Как только ее губы касаются моих, я пропадаю.

Она подается еще ближе, захватывая мою рубашку и сжимая ее в кулаке, и притягивает к себе. На ее языке чувствуется сладость вина, когда он проскальзывает в мой рот, дразня.

Черт.

Мне нравится прямолинейность. Единственное мое желание сейчас — отвезти ее домой и сделать с ней все, что я представлял последние месяцы.

Тут нет никаких игр, никаких сомнений. Наше влечение взрывоопасно, словно лежит на поверхности готовое полыхнуть. Всасываю ее сочную нижнюю губу, нежно ловлю ее зубами, и из груди Ноэлль вырывается низкий голодный стон.

— Тебе понравилось? — шепчу я.

Она снова стонет и тянется целоваться.

Девушка опускает руки вдоль рубашки вниз, от чего мышцы моего живота напрягаются, и из нее вырывается очередной стон, на который тут же реагирует уже твердый член.