Властный, страстный и отвязный, или...

С порванными барабанными перепонками переговариваться невозможно. Если только жестами. Но у нас с Рецием неожиданно появилось преимущество: каким-то образом мы стали слышать друг друга без слов и понимать без жестов. Мы научились видеть друг друга внутренним взором, так как зрение помутилось настолько сильно, что собственных рук было не разглядеть. 

Объяснив Рецию то, что требовалось сделать, я выжидающе заглянул ему в самую душу. На секунду он окунулся в воспоминания: увидел лица своих племянников, вспомнил мать – в виде полуживого мертвеца; замученного, казненного отца, сестру... Вспомнил всю свою прежнюю жизнь, проведенную в постоянном страхе, в ожидании, что вот-вот их семью поймают, накажут и превратят в таких же жалких извращенцев, в коих превратили всех остальных в измерении Юса.

Положив руку на моё плечо и задержавшись лишь на мгновение, Реций рванул в одну сторону, а я помчался в другую. Мы оба понимали, что это единственный выход из положения. Скорее всего, охрана уже предупреждена Лучезаром, и меня всей армией поджидали у Врат, полагая, что я последую совету старика и захочу вернуться за Акадой.

Больше всего я опасался, что Лучезар, прикончив нашего отважного спасителя, теперь пустит своё грозное оружие - Сударшану - по мою душу... В том состоянии, в котором пребывал я, сопротивляться было бы вообще бессмысленно.

Безумная головная боль, льющие из глаз слёзы, расплывчатое, нечеткое изображение всего, что попадалось мне на пути, непослушные ноги и руки, тошнота, да еще и кровь из ушей – всё это не лучшее подспорье в предстоящем деле, но выбора не оставалось. Я твердо решил, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы в корне изменить ситуацию.

Каким-то чудом я вылетел на улицу. Прищурившись и отыскав ближайшее легкое воздушное судно нефилимов, я помчался к нему и уже спустя минуту разворачивался на взлётной полосе под шквальным огнем Толика и его подчиненных. Сделав зигзаг, мне удалось уйти раньше, чем командующий антарктической базой поднял из-под земли старинные оборонные системы атлантов. От них бы я не ушел, это точно...

Я держал курс на горную гряду и изо всех сил надеялся, что Рецию удастся вовремя выполнить свою часть задуманного.

И близнец полностью оправдал мои ожидания: к моменту, когда я влетел в ледяную пещеру – в глазницу Великого Змея – Реций уже сумел увеличить скорость потоков: и в метро, и на улицах антарктического города, распланированного строго в соответствии со схемой-чипом. Люди-батарейки носились, словно угорелые, и город-коллайдер вскоре выплеснул свой мощный импульс, послав его в ту сторону, куда призывал я. Сделавшись живым проводником и перенаправив энергию в мозг Змея, я без страха осознал последствия: Купол Мира начал рушиться прямо на моих глазах.

«Только бы все остальные люди, во всех измерениях, увидели это, только бы успели уразуметь и помочь своими мыслями, чувствами...» - с надеждой взмолился я, когда моё собственное тело распалось на миллионы сознательных частиц, влившихся в поток перенаправленной энергии.

Мне удалось воскресить мертвого, «вдохнув в него жизни дыхание».

Великий Змей, тот, кого так боятся все Высшие правители Земли; тот, кого испокон веков всевозможные службы правительств бесстыдно очерняют своими грязными деяниями и всячески вызывают к нему отвращение у людей, - ожил.

Горы – его кольца – задвигались и сбросили с себя снежный, ледяной покров. Ему достаточно было немного проползти по старому пути, тщательно срезаемому новыми властителями мира, чтобы мёртвая планета подала признаки жизни. Сколько бы Высшие и их слуги нефилимы ни снимали слоев почвы, сколько бы они ни срезали старые траектории – всё равно древние магнитные линии оставались на прежних местах, и змей, даже будучи слепым, превосходно выполнил своё предназначение: пустил импульс по всепланетной сетке - материнской плате.

Планета ненадолго ожила, тут же послав единственный, краткий, но четко направленный сигнал бедствия...

*************

Я очнулся от легкого покалывания в пальцах ног. Яркий свет заставил сощурить глаза, прежде чем мне удалось сладить с непослушной шеей и отвернуть лицо от источника интенсивного свечения. Хотелось еще немного понежиться в воспоминаниях удивительного сна.

Мне снилась девушка. Я не помнил ее имени, не видел ее лица, и даже не говорил с ней. Но каким-то образом знал, что она стоит за некой дверью.

Сколько раз во сне я открывал эту проклятую дверь, заглядывал за нее, но, никого там не обнаружив, со злостью захлопывал обратно. Меня встречала лишь безбрежная и бездонная Тьма. Мне казалось, что девушка играет со мной в прятки, таится за темным покровом.

Я кричал в закрытую дверь, злился на эту девушку; клялся, что больше не стану с ней разговаривать, даже если она сама когда-нибудь выйдет на контакт. Но девушка оставалась немой, хоть и прекрасно слышала меня – там, по ту сторону двери... по ту сторону Стены...