Влажные Области

Я смотрю прямо и очень тихо говорю себе под нос: «Другие родители, с

дочерью которых случилось бы что-то подобное, или все время были бы в

больнице, или сидели бы дома возле телефона, чтобы не пропустить важный

звонок. Но зато я пользуюсь большей свободой. Спасибо».

Я спрашиваю у него, не хочет ли он попробовать мое новое фирменное

блюдо. Я придумала новую еду. Из-за того, что мне здесь так скучно, Робин.

Он бы с удовольствием попробовал. А что еще ему говорить? Он полностью

доверяет мне.

Я протягиваю ему пакетик с изюмом, орехами, маком и виноградом со

слезами. Думаю, если мужчина ест слезы женщины, они связаны навечно.

Я объясняю Робину, что он держит сейчас у себя в руке. Но момент со

слезами я опускаю. Он смело кладет виноград с начинкой в рот. Мне слышно, как

сначала лопается кожица винограда, а потом как Робин разгрызает орех. С

набитым ртом он спрашивает меня, можно ли ему съесть еще. Конечно. Он берет

одну за другой. Он продолжает убираться, периодически подходя к

металлическому ночному шкафчику, чтобы закинуть в рот еще немного

винограда.

Таблетки еще не начали действовать. Я напряжена и устала. Возможно, это

боли так утомляют. Очень сложно привязать к себе людей в больнице. У меня

такое чувство, что все здесь хотят как можно быстрее уйти отсюда. Может быть,

здесь плохо пахнет. Или я произвожу неприятное впечатление. Или люди просто

хотят уйти подальше от боли и болезни. Всех медсестер и санитаров, и Робина

тоже, каким-то волшебным образом тянет в комнату медсестер. Я слышала, как

громко они там смеются, а здесь в палате – никогда. Я пациентка и меня скоро

выпишут, а они, сотрудники, останутся. Вот здесь и проходит граница. Но скоро

ее не будет. И без медицинского образования сразу после того, как меня

выпишут, я стану одной из них. Будучи зеленым ангелом, я смогу заходить в их

веселую комнатку пребывания и пить с ними газировку. Именно сейчас я впервые

чувствую, что Робин действительно ищет моего общества. Он не уходит.

Продолжает прибираться. И там, где он только что убрался. Я рада этому. Я

немного привязала его к себе.

Я поднимаю трубку. Набираю номер мамы. Никто не подходит.

Автоответчик.

«Привет, это я. Кто-нибудь из вас вообще придет навестить меня? У меня

все болит, и я останусь здесь еще надолго. Хотя бы моего брата пришли ко мне.

Он еще не навещал меня. Тогда и я приду к нему в больницу, когда ему что-

нибудь удалят там снизу».

Я кладу трубку. Резко. Но на автоответчике не слышно, как ты положил

трубку – спокойно или резко.

Я снова поднимаю трубку и спрашиваю у гудков:

«И почему ты пыталась убить себя и моего брата, мама? Тебе плохо? Что с

тобой?»

Хелен, ну ты и трусиха.

Я вдребезги.

Я разговариваю сама с собой, ну и еще немного с Робином.

«Я больше не выдержу этого. Саму себя больше не выдержу. Мне нужно

постоянно просить обезболивающие. Я всем здесь вру о моем стуле, чтобы

остаться в больнице как можно дольше и свести в этой палате моих родителей.

Но они никогда не придут. Ну, уж точно не вместе. Тогда каков план? Что за

фигня. Полная жопа. Я спятила и хочу того, чего обычно не хочет никто».

Я чувствую, как сокращаются мышцы в моих плечах. Так происходит

всегда, когда я замечаю, что все бессмысленно и ситуация вышла из-под

контроля. От напряжения плечи поднимаются к ушам, и я пытаюсь опустить их,

надавливая сверху скрещенными руками и кистями. Я закрываю глаза и пытаюсь

успокоиться обманчивыми глубокими вдохами. Не получается. Никогда не

получается. Моя задница горит и не дает мне покоя, а плечи прирастают к ушам.

Всю свою жизнь моя бабушка была настолько напряжена, что сейчас у нее

вообще нет плеч. Руки у нее растут из ушей. Прямо из головы. Когда-то я хотела

сделать ей массаж, тогда я была еще маленькой и милой, она так закричала, что

у меня чуть сердце не остановилось. Потом она объяснила мне, что с годами

мышцы в этом месте стали настолько напряженными, что даже легкое

прикосновение ощущается так, как будто резко дотронулись до открытой раны. Но

для моей бабушки это вовсе не является причиной для того, чтобы как-то

лечиться. Она просто просит портного пришить рукава прямо к воротнику блузки,

иначе там, где должны быть плечи, будет свисать огромный кусок ткани в

розовый цветочек.

Если я не хочу так же кончить, мне нужно что-то придумать. Откуда мне

знать, как этого избежать. Заняться спортом? Уйти из семьи? Массаж?

Из-за травмы спины мне прописали массаж. Первое, что я всегда

спрашиваю у сменных массажисток, бывало ли у них такое, что от массажа у

мужчин вставал.

Пока все отвечали: «Да». В этом разговоре я всегда притворяюсь, как будто

мне жаль их, и я точно так же как они возмущена эрекцией.

Ах, опять мужчины. На самом деле мне просто хочется послушать истории,

которые меня возбуждают. А они что думают?

Как же у мужчины не встанет, если женщина массирует участки тела в

непосредственной близости от яиц и члена, например бедра. От этого я тоже

становлюсь мокренькой. Просто у женщин не видно физического возбуждения.

С этого я и начну, пожалуй. Я беру ситуацию в свои руки, чтобы не кончить

как моя бабушка. Когда меня выпишут отсюда, я запишусь на массаж.