Влечение

После того как Бетт вылетела из родного гнезда и отправилась в самостоятельный полет, они с Дэнни начали понемногу сближаться. Как будто развод родителей дал им возможность любить друг друга без соперничества. Дэнни нередко навещал ее в лондонской квартире.

— Мы веселились на всю катушку, да, Дэнни? — вслух произнесла Бетт. — И так будет всегда. Я не буду выступать против рока, а ты обещай не нападать на театральную «тягомотину»… Он меня слышит? — вдруг спросила она сестру.

— Мы считаем, что все наши больные слышат.

Бетт устремила взгляд на восковое лицо брата.

— Выздоравливай, Дэн! — попросила Бетт, вложив в эти слова всю силу своего убеждения. — Не оставляй меня одну!

* * *

После осмотра нейрохирург отвел трех женщин в сторону.

— Мне не нравится его реакция на раздражители.

— Почему? — спросила Джесс.

— Она выражена слабее, чем ночью. Хотелось бы сказать вам что-нибудь определенное, но в настоящий момент можно наблюдать и ждать.

Джесс посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы делаете все от вас зависящее?

— Абсолютно все.

* * *

Не в силах больше выносить знакомый вид комнаты, Роб отправился бродить под дождем. Из-за усталости и нервного истощения он почти перестал ориентироваться в происходящем. Помнил только, что вчера вечером его арестовали и сегодня он должен явиться в участок вместе с адвокатом. Полицейский сказал, что получить консультацию в государственных органах несложно. Но инстинкт подсказывал: нужно самому подыскать подходящего специалиста.

Дойдя до перекрестка, он остановился, чтобы прикинуть, далеко ли до центра города. Порядочно. В голове постоянно мелькали картины недавнего прошлого: фургон врезается в мост; Дэнни неподвижно лежит на обочине… Ящик со всеми инструментами остался на заднем сиденье. «Где их теперь искать?»— подумал Роб и тотчас устыдился подобных мыслей.

Тело слушалось неважно, но он заставил себя двигаться быстро и равномерно, как часы. И по прошествии часа уже находился в юридической консультации. Девушка в приемной взглянула на него и скрылась в задней комнате.

Вышел мужчина — молодой, в свежей сорочке и при галстуке, с прической под Хью Гранта. Бывший примерный ученик, определил для себя Роб. Юрист протянул руку (Роб неловко пожал ее своей левой) и представился: Майкл Блейк.

— Рассказывайте, — уронил он, вводя Роба в кабинет.

Роб по возможности объективно описал события минувшей ночи. Майкл Блейк слушал не перебивая.

— В общем, я влип, — так Роб закончил свой рассказ. — Что мне светит?

Блейк ненадолго задумался; это расположило Роба в его пользу.

— Это отчасти зависит от того, что будет с вашим другом. И от того, какое обвинение предъявят девушки.

Роб устало кивнул.

— У меня уже был привод в полицию.

— Расскажите подробно.

Дело было на опустевшей парковке три года назад. Он срезал угол, спеша на свидание с девушкой. Ему было девятнадцать — столько же, сколько сейчас Дэнни. В память навсегда врезались очертания предметов в летних сумерках, бензиновые разводы на асфальте, кинотеатр и обтрепавшиеся афиши. На низенькой ограде сидели трое: бритоголовый громила с физиономией как свиное рыло — бывший гроза школы — и двое парней помельче, но тоже зловещего вида.

Свиное Рыло гаркнул:

— Вы только посмотрите, кто идет! Это же Шматок! Привет, Шматти! Что у тебя в ранце — обед?

Его приятели громко заржали. Роб подошел и приблизил свое лицо к противной роже громилы.

— Заткни пасть, харя!

Он уже думал, что школьная кличка канула в Лету и можно перестать стыдиться. Она уходила корнями в те годы, когда он, как челнок, сновал между сиротским приютом и семейными детскими домами. Прозвище пошло от рваных шмоток, в которые он был одет, и объедков, которыми питался. Он завидовал мальчикам, бравшим с собой в школу домашнюю еду, и, бывало, приставал к ним: «Дай шматок!»

К шестнадцати годам Роб прилично вымахал ростом, приобрел независимый вид и закалил характер, так что прежняя кличка больше к нему не липла. И теперь она вдруг свела на нет все его достижения.

— Шматти, ты кому это говоришь заткнуться?

Завязалась драка, в которой он изрядно пострадал. Уползая с парковки, Роб слышал, как его обидчики улюлюкают вслед. Всем его существом овладела слепая, нерассуждающая ярость. На глаза попался кол, всаженный в землю в одном прыжке от дороги. Вооружившись, он сделал большой круг ползком и зашел в тыл к своим обидчикам — те сидели на ограде, потягивая светлое пиво. Тогда он обрушил кол на голову одного из них. Тот повалился и заверещал, как свинья на скотобойне.

Роба судили за хулиганство. Приговор был — штраф и условный срок, во время которого он должен был постоянно находиться под наблюдением.

Майкл Блейк кивнул.

— Понимаю, как на вас подействовала провокация.

Роб не стал рассказывать о страхе перед насилием, который постоянно носил в себе, как пережиток прошлого.

Они вдвоем поехали в участок на машине Майкла.

— Мы уж думали объявлять розыск, сынок, — сказал дежурный.

* * *