Влечение

Мы вошли в школу, остановились в раздевалке. Лерка сняла с себя куртку. Рукав ее свитера задрался, и я увидела на запястье шрам. Свежий, с еле засохшей красной корочкой.

Я знала, что готы чудаки, знала, что они постоянно пребывают в депрессии, что жизнь для них – всего лишь перевалочный пункт между двумя вечностями, между «до» и «после». Но я не помнила, чтобы они сознательно умерщвляли себя. Это привилегия эмо.

– Что у тебя за шрам появился? – Отметина притягивала взгляд.

– Так… – Лерка натянула на запястье съехавший кожаный браслет, подняла сумку и медленно пошла к лестнице. Идти ей было тяжело.

Я специально обошла ее вокруг, чтобы убедиться, что на шее нет никаких следов. Ни пятнышка.

А что, если вампир поступил по-другому? Чтобы не превращать Маркелову в себе подобную, он не стал ее кусать. Делает надрезы, пьет кровь, сколько ему надо, и отпускает…

– Вы с Драконом все еще общаетесь? – Догнать Лерку было несложно, она буквально ползла. С такой скоростью мы придем только на середину урока. – Ты же говорила, что завязала с готами.

– Есть вещи, от которых уйти нельзя. – Маркелова буквально шептала, мне приходилось наклоняться, чтобы расслышать, что она говорит. – Например, от смерти. Смерть сильнее жизни.

Я не узнавала свою бывшую подругу. Она же всегда прикалывалась над такими вещами, никогда не говорила о смерти серьезно. Для нее это было что-то вроде игры. А сейчас в ее словах и намека на шутку не было.

– Порезалась где? – Не нравился мне наш разговор.

– Ты не замечала, что мы постепенно умираем? – На меня посмотрели уставшие глаза. – Каждую минуту. Разрушаются клетки, стареют ткани, отживает мозг.

Я невольно попятилась. О чем она?

– Так чего тянуть? – Улыбка была холодная, равнодушная.

Я схватила ее за руку.

– Кто?

Сомнений не было, у Лерки кто-то берет кровь. Причем помногу, оттого она такая вялая и еле-еле таскает ноги.

– Представляешь, как глупо – их ищет милиция. – Лерка утомленно прикрыла глаза. – Что она найдет?

Я не могла больше смотреть на это высохшее лицо, на этого согнутого человека. Ведь когда-то она была моей подругой!

– Пойдем… – Я подхватила ее под локоть и поволокла к классу.

– Все бесполезно. Конец близок. Все умрут. – Маркелова повисла на мне. И вдруг она захохотала, только смех ее был больше похож на плач. – Так и должно было случиться. Мы их звали, и они пришли. Дракон видел их. Он пьет кровь, набирается силы, и скоро они станут ему подвластны.

Я тихо застонала. Бедная, бедная девчонка… Дракон ее угробит!

Наверное, я сильно сдавила Леркину руку, Маркелова еле слышно пискнула.

Дракон уже считает себя вампиром… Так вот чью кровь он пьет!

– Это Дракон? Да? Дракон? – Я подняла вверх Леркину руку. Она уже не сопротивлялась. На сопротивление у нее не было сил. – Ты ему сейчас звонила? Зачем?

Маркелова закрыла глаза. Я испугалась, что она упадет.

– Ты сказала о Максе? Или обо мне? Кто ему нужен?

Страх, липкий, противный страх пронзил меня от макушки до пяток. А что, если Лео и не собирался натравливать Дракона на Олега? Ведь Макс определил, что Олег безопасен. Препятствие для спокойной жизни у Лео только одно – незадачливая возлюбленная Макса.

Я встряхнула Маркелову. Ее голова безвольно мотнулась туда-сюда.

– Серебряные нити… – пробормотала Лерка. Из ее глаз потекли слезы.

– Кого ищет Дракон?

Вопросы были бесполезны. Маркелова меня не слышала.

– Он станет сильным и возьмет меня с собой… – всхлипнула Лерка.

Я подхватила ее под мышку и потащила к кабинету литературы.

– Гурьева, почему опаздываешь? – Роза Петровна нехотя оторвалась от журнала. – Что с Маркеловой? Почему она плачет?

– Я ей стихотворение прочитала.

Убежать бы… Выбраться из этих давящих стен, выйти на спортивную площадку, чтобы убедиться, что с Максом ничего не произошло, что Маркелова звонила Дракону просто так. Скажем, поинтересовалась, как у него дела.

– Какое стихотворение? – Учительница грозно хмурила брови, но сейчас мне это было даже смешно. – Гурьева, что ты выдумываешь?

Мне надо было попасть к окну. От моей парты видно березу… О том, что Макс не собирается сидеть на дереве, забылось.

Я бесцеремонно отодвинула севшую на мое место Малинину.

Береза не шевелилась. И никого на ней не было. Под ней тоже.

Класс сорвался с места и бросился к окнам. Отовсюду неслось:

– Что там?

– Что видно?

– Что?

– Что?

– Что?

Я сползла с подоконника. На Розу Петровну я старалась не смотреть.

Около входа на полу сидела Лерка и рыдала в голос.

Одноклассники еще высматривали что-то в окне, одна только Малинина глядела на меня.

– Гурьева!

Я замотала головой. Ничего я не могла ей сказать. Я сама ничего не понимала.

– Что-то ты мудришь… – Малинина хитро прищурилась. – Ладно, живи. Но потом ты все расскажешь.

Эх, Стешка, Стешка! Даже если расскажу, ты мне не поверишь.

Через полчаса за Маркеловой приехала «Скорая» – Лерка билась в истерике, выкрикивая что-то о приближении конца света. Над классом пронесся грозный приговор «нервный срыв». Ничего, все обойдется. Пару дней усиленного питания, и Маркелова поймет, что жизнь прекрасна. Главное, чтобы Дракона в тот момент рядом не было.