Влекомые Роком. Невероятная победа

«Я долго не беспокоил вас личными посланиями, — писал Грю Президенту, — по той простой причине, что письма сейчас идут очень медленно, поскольку почтовые пароходы, везущие нашу дипломатическую почту, отплывают в Штаты недостаточно часто, чтобы мои данные о развитии американо-японских отношений совершенно не устарели, когда они достигнут Вас. Но я пытался и продолжаю пытаться в своих телеграммах Государственному секретарю нарисовать точную картину динамики происходящего изо дня в день. Я надеюсь, что Вы регулярно читаете мои доклады. Как Вам должно быть известно из моих телеграмм, я поддерживаю постоянный и близкий контакт с принцем Коноэ, который, несмотря на яростный антагонизм экстремистских и пронацистских элементов в стране, мужественно продолжает работать ради улучшения отношений Японии с Соединенными Штатами. Он считает себя ответственным, что наши отношения дошли до подобного состояния, и не сомневается в том, что уже «видел надпись, начертанную на стене», понимая, что Япония должна выйти из Тройственного пакта и сменить ориентацию в политике, если хочет избежать катастрофы… Я убежден, что принц готов зайти как можно дальше, даже рискуя вызвать всеобщее возмущение в Японии, чтобы добиться разумного взаимопонимания с нами. Я сильно сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой японский государственный деятель, кроме принца Коноэ, сможет столь успешно контролировать экстремистов в армии, проводя политику, которой они, благодаря своему невежеству в международных делах и экономических вопросах, отчаянно сопротивляются. Провал в достижении соглашения значительно увеличит вероятность войны — войны, которую мы в конце концов, разумеется, выиграем, но я задаю вопрос: в наших ли интересах низводить процветающую Японию до уровня третьеразрядного государства?…»

* * *

Это письмо оказало столь же мало влияния на события, как и все предыдущие рекомендации посла Грю. 25 сентября, на очередном заседании кабинета, принц Коноэ уже начал впадать в отчаяние, когда представители высшего командования потребовали установить новую, окончательную и не отменяемую ни при каких обстоятельствах дату открытия военных действий — 15 октября. Коноэ отказался от завтрака, который ему приготовили во дворце, а вместо этого пригласил всех министров кабинета в свою официальную резиденцию. Там он попытался оказать давление на генерала Тодзио: является ли крайняя дата 15 октября требованием или просто пожеланием части представителей высшего командования?

— Это было никакое не требование, а выражение мнения, — ответил военный министр. — Необходимо выполнять решение, принятое на Высочайшем совещании 6 сентября. Такие решения нельзя отменять или изменять.

Армия смыкала ряды, и принц Коноэ почувствовал себя совершенно беспомощным. Он признался маркизу Кидо, что армия хватает его за горло, и у него остается только один выход — подать в отставку. Маркиз Кидо стал отчитывать принца, как ребенка. Коноэ, чего с ним раньше никогда не случалось, стал довольно резко отвергать все претензии. Однако, Хранитель Печати напомнил премьеру, что поскольку он является ответственным за решение, принятое 6 сентября, было бы крайне безответственным поступком сейчас уходить в отставку, предоставив другим расхлебывать заваренную кашу.

— Будьте благоразумны и крайне осторожны, — посоветовал, прощаясь с премьером, Кидо.

Коноэ ничего не ответил. Он уехал, сказав своему секретарю, что ему необходимо обдумать многие вещи в спокойной обстановке. 27 сентября премьер покинул столицу и направился на ближайший приморский курорт Камакура.

VI