Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

В то время британский флот превосходил соединенные силы флотов всей Европы. Эскадра, которую одухотворял Нельсон, хотя и не бывший номинально во главе ее, пошла в Балтику. Дания потерпела поражение 1 апреля 1801 года, и этот удар, совпав со смертью царя Павла, расстроил, коалицию, грозную более на вид, чем в действительности. Молодой император, вошедший на российский, трон, встретил с достоинством вызывающее поведение Нельсона, тогда уже сделанного главным начальником Балтийской экспедиции, но Александр не унаследовал от своего отца фантастических притязаний, а материальные интересы России в ту эпоху требовали мира с Великобританией. Договор, подписанный 5 июня 1801 года, позволил нейтральным судам торговые рейсы между портами побережья воюющей державы, но отвергнул предъявленное Россией требование, чтобы нейтральный флаг покрывал неприятельский груз. С другой стороны, Великобритания допустила, чтобы имущество воюющей стороны, проданное нейтральной, считалось нейтральным и как таковое не подлежало захвату. При этом, однако, было обусловлено исключение специально для продуктов, вывозившихся из враждебных колоний. Россия уступила требованию Англии, чтобы эти продукты не могли перевозиться прямо из колоний в метрополию, хотя бы они сделались нейтральным имуществом вследствие действительной продажи. Подобным же образом была запрещена непосредственная торговля метрополии с колониями. Великобритания таким образом добилась признания закона 1756 года от самой грозной из морских держав и укрепила свои руки для приближающейся борьбы с Соединенными Штатами. В свою очередь она отказалась от притязания, гораздо более вредного для России, относительно захвата морских припасов, как военной контрабанды. Четыре месяца спустя прекратились также враждебные действия между Великобританией и Францией. Морские коммерческие интересы, как воюющих, так и нейтральных сторон, были убедительно и ярко иллюстрированы в этой первой из двух морских войн, возникших из-за Французской революции. В интересах нейтральных сторон было добиваться взятия на себя тех торговых сношений, от которых должны были отказаться в большей или меньшей степени воюющие стороны; и для последних успех в этом деле нейтральных сторон был только полезен – однако не в одной и той же мере: для более морской державы он был значительно менее выгоден, чем для ее противника – не только потому, что она менее нуждалась в помощи, но и потому, что такие временные перемены в ходе торговли стремятся сделаться постоянными, и если сделаются таковыми, то временная выгода может обратиться в окончательную и невозвратную потерю. Вот почему Великобритания, хотя и охотно делала уступки Навигационному акту – каждый раз, как они помогали ей воспользоваться с выгодой нейтральными матросами и нейтральными транспортными судами, – но всегда лишь в пределах непосредственной необходимости и с настоятельной оговоркой о временности упомянутой меры. Мера эта – чисто военная и потому совершенно логично, что Великобритания отказалась разрешить противнику пользоваться ею. Всякое ослабление Навигационного акта было, нарушением в принципе закона 1756 года,[184] а Великобритания была совершенно довольна, когда противник ее, из подражания, держался подобного же закона. Это походило на то, как взрослый школьник предлагает младшему товарищу своему воспользоваться случаем отомстить за обиду обидою. Франция могла пользоваться нейтральными судами вопреки тому, чего, по мнению Великобритании, требовали международные законы, ею самою при этом нарушавшиеся. Различие состояло в том, что Великобритания могла остановить операции, благоприятные ее противнику, тогда как Франция могла только отчасти помешать тем, которые были выгодны ее врагу. Поэтому ясно, что политика британцев требовала не уступать ничего нейтральным сторонам, за исключением того, чего нельзя было не уступить, и затем точно настаивать на принципе, хотя и допуская послабления; британцы таким образом господствовали над нейтральной торговлей и мешали операциям, которые помогали противнику и могли в то же время повредить их торговле. В последний период войны, когда стремление Франции расстроить торговлю врага вылилось в определенную форму и исключение британских товаров с континента сделалось очевидным и даже открыто признанным намерением ее, британское министерство высказало соображение, что это стремление невыполнимо, пока число нейтральных судов велико; но, однако, несколько месяцев спустя запрещение сообщения между враждебными державами и их колониями при посредстве нейтральных судов было введено в Русский договор. Намерение пользоваться нейтральными судами до крайних пределов, требовавшихся британскими интересами, совпало, таким образом, с решимостью остановить торговлю, вредную для них. Данное нейтральным судам по январским указам 1798 года право перевозить продукты промышленности французских и голландских колоний в Великобританию и одновременная с этим угроза, что они будут взяты в плен, если будут застигнуты с теми же продуктами на пути во Францию и Голландию, иллюстрируют оба мотива такого образа действий, в котором постепенно вырисовывается политика, возникшая против Континентальной системы Бонапарта и состоявшая в том, чтобы заставить нейтральные державы сделать Англию складочным местом и таможенными воротами мировой торговли. По-видимому, Великобритания скорее склоняется на сторону нейтральных держав в период времени между 1793 и 1801 годами; но это только по-видимому. Стремления, высказанные в знаменитых королевских указах 1807 года уже «жили и действовали» в 1798 году.