Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

Таково было внутреннее состояние Англии, но для того чтобы вполне оценить то выгодное положение, к которому она шла, подготовляясь к не предвиденному еще великому столкновению, надо помнить, что все эти обстоятельства содействовали сосредоточению политической и исполнительной власти в руках Питта. Благосклонность к нему короля, имевшего тогда значительную силу, доверие народа к сыну своего отца, оправдавшееся и укрепившееся благодаря мудрой его деятельности и росту денежного благосостояния, столь дорогого британскому сердцу, личные качества его единственного соперника по способностям – все это привело к передаче политического управления государством одному лицу в эпоху, когда такое единство действий было необходимо для страны. Возбужденный критиками Питта вопрос о том, был ли этот великий министр мирного времени одинаково способен и к мудрому ведению войны, разрешен ими отрицательно. Конечно, сам он не избрал бы для себя такой обязанности, но большим счастьем для Англии было то, что она в рассматриваемое нами время имела возможность всецело отдать себя в руки одного вождя. Питт вступил в должность при меньшинстве голосов в палате общин, оставался в ней два месяца при постоянном большинстве оппозиции и затем, распустив парламент, предоставил дело решению народа. Выборы дали ему большинство более ста голосов, явившееся предвестником неизменной поддержки, которую оказывали ему народные представители в продолжение первых критических годов Французской революции. Мнение нации тогда постепенно устанавливалось и принимало вид того прочного сознательного убеждения и той определенности, которые столь свойственны этой расе.

Насколько в ином положении была Франция. Безнадежное расстройство финансов, по крайней мере, при тогдашних политических и социальных условиях, частая смена министров, из которых каждый все более и более чем его предшественник, запутывался в затруднениях; слабый характер короля, борьба мнений, недостаток взаимных симпатий между различными классами общества – все это повело к собранию нотаблей в феврале 1787 года. Еще более знаменательное собрание Генеральных Штатов, 4 мая 1789 года, было началом конца. Франция не имела ни денег, ни вождя.

Но в то время как западные державы Европы вследствие изложенных обстоятельств были расположены или вынуждены желать продолжения мира, в других странах проявилось тревожное настроение, которое взволновало политическую атмосферу. Австрийские Нидерланды и Голландия, Польша и Турция, Черное море и Балтика сделались театром дипломатических интриг и столкновений, которые, хотя и не вовлекли великие державы в войну, но наделали им хлопот и потребовали решительных действий.

Императрица Австрии и королева Венгрии Мария Терезия умерла в 1780 году. Сын ее, император Иосиф II, вступил на престол во цвете лет, преисполненный планов об улучшении положения дел в своих владениях. В 1781 году, когда слабость Голландии явно выказалась ее поведением в войне с Великобританией, а другие государства были слишком поглощены своими делами, чтобы вмешиваться в чужие, он потребовал и добился сдачи укрепленных городов в Австрийских Нидерландах. Это были именно те «барьерные города», по отношению к которым Утрехтским трактатом 1713 года Голландии было гарантировано право содержать там свои гарнизоны как средство сдерживать притязания Франции. В то же время обстоятельства, сопровождавшие великую морскую борьбу, охватившую в течение Американской революции все моря Европы, побудили все нейтральные державы, пограничные с морем, к участию в транспортном деле. Голландия одно время делила выгоды последнего с северными державами. Когда же Великобритания насильно вовлекла ее в войну, торговля, которая велась через Голландию и ее большие реки, проникавшие в самое сердце Германии, была лишена этого естественного своего русла и отыскала новое – через Австрийские Нидерланды и порт Остенде. Рост этого порта был насильственным и нездоровым, как вызванный не естественными выгодами его положения, а ненормальными условиями. Но он подогрел и без того сильное стремление императора к морскому могуществу, которого никакая другая часть его владений не могла дать ему.