Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны

По возращении в Англию сэра Мозеса встретили торжествами. Еврейская община организовала крупный митинг в его честь во главе с сэром Дэвидом Саломонсом, и среди прочих на нем выступили Гладстон, сэр Энтони Ротшильд, сэр Фрэнсис Голдсмид, лорд Гошен и Джейкоб Уэйли; лорд-мэр Лондона устроил обед в его честь; его приняла королева в Виндзорском замке. В то же время со всех уголков земли стали приходить письма с благодарностью. Сэр Мозес мог бы по праву сказать, что достаточно сделал за свою жизнь, чтобы провести ее остаток среди воспоминаний, но он не мог почивать на лаврах, пока его единоверцев притесняли, и едва ли проходил хоть один год без того, чтобы не случалось каких-то серьезных притеснений, а если не было политических ущемлений, вместо них часто бывали бедность, голод и мор. В старости у сэра Мозеса находилось больше дел, чем в зрелые годы. Он выезжал один раз, когда ему было за пятьдесят, дважды – за шестьдесят, дважды – за семьдесят, четырежды – за восемьдесят и снова четырежды, когда ему уже исполнилось девяносто. В большинстве случаев он ездил в Святую землю. «Несмотря на старость и слабость, – говорил он, – я готов на любую усталость и риск, лишь бы принести благо Иерусалиму».

В 1867 году сэр Мозес едва успел вернуться из Палестины, когда получил известие о страшном преступлении в Румынии.

Румынские власти объявили бродягами десять евреев из городка Галац, хотя на самом деле они родились в Румынии, их отвезли на середину Дуная и высадили на болотистом островке без еды и тепла. Ночью один из них утонул в трясине. Выживших спасли турки и вернули в Галац. Но румыны не пустили их на берег и штыками загоняли в воду, пока они не утонули.

Сэр Мозес без промедления сел на скорый поезд и отправился в Бухарест. Там, где не шли обычные поезда, он нанимал специальные, а на последнем этапе пути до румынской столицы для него подали отдельный паровоз.

Доктор Ходжкин к тому времени уже скончался, и мэра Мозеса сопровождал новый врач – доктор Джеймс Дэниэл из Рамсгита, а также, не считая других лиц, его племянник Артур Коэн, блестящий молодой адвокат, чьи советы он высоко ценил; но прежде чем они доехали до пункта назначения, он получил телеграмму от миссис Коэн: доктор Дженнер, по-видимому их семейный врач, сказал ей, что Артуру опасно ехать в Бухарест и он должен немедленно возвращаться. Сэр Мозес, которому тогда было почти восемьдесят четыре года, продолжил путь без племянника.

Миссис Коэн, видимо, опасалась эпидемии. Но сэра Мозеса поджидали опасности иного рода. Крайне правая румынская газетенка Natinuea пришла в бешенство из-за его прибытия: «Две недели назад мы объявили нашим читателям о предстоящем приезде из Лондона богатого израильтянина, сэра Мозеса Монтефиоре, и теперь этот субъект, владеющий всеми ключами ко всем дверям министерских кабинетов Европы, и в самом деле прибыл вчера в нашу столицу… Надо ли говорить нашим румынским братьям, чего хотят эти типы для нашей прекрасной страны? Возможно ли, что румыны окажутся столь наивны, глупы, столь подвержены влиянию иудейских прихвостней, столь обмануты теми, кто распродает землю наших предков?.. Нет! нет! нет! Вы, румыны, вы, потомки тех, кто умел хранить нашу прекрасную родину во всех превратностях судьбы, кто умел защищать ее и вырывать из когтей готов, гуннов, турок, поляков, венгров, немцев и прочих недругов; вы, потомки этих благородных предков, вы, как и мы, знаете, что здесь нужно этим евреям. У вас еще хватит в жилах крови ваших предков, чтобы не дать евреям наложить свои лапы на нашу землю».

Когда сэр Мозес прибыл в гостиницу, во дворе собралась большая толпа угрожающего вида. В вестибюле поднялась паника, и в номер сэра Мозеса вбежал испуганный слуга с криком: «Вас хотят убить!» Толпа становилась все больше и громче, люди стояли под балконом, выкрикивая угрозы и оскорбления. Сэр Мозес распахнул двери и вышел на балкон. Сначала сборище онемело при виде его великанской стати, морщинистого лица и его дерзости и на миг притихло. Кто-то достал пистолет. Сэр Мозес стоял не шевелясь.

– Стреляйте! – прокричал он. – Я приехал во имя справедливости и человечности, чтобы вступиться за невинных страдальцев!

Сброд медленно разошелся. Вечером в гостиницу явился банкир Халфон, президент Бухарестской еврейской общины, бледный, смятенный, со слезами на глазах. «Лучше бы вы не приезжали», – простонал он. Приезд сэра Мозеса оскорбит господаря Кароля, правительство и румынский народ. Евреи уровня и достатка господина Халфона, как узнал сэр Мозес, неплохо поживали в Румынии, как и в большинстве других стран. Его же волновала народная масса, а ее условия жизни не могли быть хуже. Но слезы банкира привели его в оторопь.

– Вы боитесь? – сказал он. – Я ничего не боюсь и немедленно прикажу подать открытый экипаж, проеду по главным улицам, даже выеду за город в какой-нибудь общественный парк. Все меня увидят; это святое дело, дело справедливости и человечности. Я верую в Бога, он меня защитит.