Влюбись в меня, Воробышек!

– К-кажется сюда.

М-да уж, момент неловкий и двусмысленный, Воробышек смотрит напряженно, и чтобы скрыть замешательство, я отворачиваюсь и беру сумочку. Повесив на плечо, бросаю взгляд на часы.

– Надо же, как быстро летит время! – произношу немного взволнованно. – Нам пора возвращаться, если не хотим опоздать. У Женьки скоро занятия закончатся.

Я сама не заметила, как сделала пару шагов по дороге, и Данил догоняет меня.

– Рита, подожди! Все нормально? – спрашивает, останавливая за талию. – Мне показалось, или ты вновь бежишь?

Нет, не бегу, я трусливо пячусь – вот верный ответ. Внешне – нормально, но почему мы оба смущены из-за какой-то безделицы? И почему всё ощущается серьезно, а вовсе не как игра?

– Дань, это всего лишь «Дартс», ты же понимаешь? – зачем-то оправдываюсь, поднимая к парню лицо. – Я его случайно достала.

– Да. Нет проблем.

– Просто… сначала придуманный парень, потом жених, теперь ты живешь у нас. У меня такое чувство, что завтра мы сыграем фиктивную свадьбу и этот фарс никогда не закончится. Что мой обман никогда не даст мне тебя отпустить.

Как хорошо, что я могу хотя бы сказать честно, а не изводить себя мыслями. И могу услышать такой же честный ответ:

– Меня невозможно удержать, Рита. Если бы не хотел, я не стоял сейчас здесь.

– Да, знаю, но…

– Отличный подарок вышел, Ромашка. В твоем духе сказочницы! Мне уж точно такой никто не делал.

Воробышек пробует улыбаться, и на душе становится легче.

– Правда?

– Да. Ванька будет счастлив узнать, кто теперь в нашей семье везунчик Голлум. Его Катя всегда считала меня вредным и не очень симпатичным.

– Она лукавила.

– Думаешь?

И пока я решаю, что ответить парню, он кладет руку на мой затылок, наклоняет голову и целует меня. Достаточно откровенно, чтобы сердце забилось, как сумасшедшее, а дыхание рядом с ним замерло. С трудом оторвавшись от моих губ, на этот раз Данил сам берет мою ладонь в свою и ведет к выходу из парка:

– Пойдем, Ромашка, а то я подумаю, что тебе нравится со мной целоваться и утащу вместе с кольцом в какую-нибудь пещеру!

У Женьки столько впечатлений после занятий, что братишка говорит, не замолкая. Но еще больше желаний, и после воскресной школы мы идем в кафе есть мороженое. А после, встретив по пути Соню и Степку, возвращаемся в парк и еще три часа проводим, гуляя у реки и катаясь на аттракционах.

– Ты еще не устал от нашего общества? – спрашиваю я Данила, когда между нами, наконец, исчезает Степка, и мы на короткий момент остаемся одни.

– Нет. Гораздо больше меня волнует вопрос: почему я терплю твоего брата? Сам себе удивляюсь. Он явно испытывает мое терпение.

– Ты ему нравишься и вдохновляешь. Мне кажется, рядом с тобой Степан чувствует себя старше. Вообще-то он хороший парень, но если кого-то невзлюбит, – я смеюсь, – берегись! Он Авдотия, когда мы встречались, терпеть не мог. Вечно что-то придумывал, чтобы к нам в дом не пускать. Однажды сунул за обе щеки бублики, нарисовал на лице прыщи, открыл дверь и сказал, что у него свинка. А значит, у меня карантин и никаких свиданий! Не поверишь, я была ему так благодарна…

– Авдотий? Какое дурацкое имя, – кривится Воробышек, становясь вдруг серьезным. – И что ты нашла в том тощем типе? Жалею, что не съездил ему по роже – а надо было, чтобы не клеился к тебе больше. Это ведь он был в «Маракане»?

А я жалею, что вспомнила о Стрельбицком. И кто меня за язык тянул? Но Данил догадливый, сам все понял.

– Да, – я отвожу взгляд в сторону и смотрю туда, где гуляет народ и где Соня катает Ежика на большом самокате, потому что Степка умчался далеко вперед, встретив друзей. – Ничего не нашла. Это давно было, я уже не помню.

– Это хорошо, что не помнишь, – сухо замечает Воробышек, заставив меня удивленно к нему повернуться. – Я не хочу, чтобы ты помнила, Рита. Никого.

Что это с ним? То улыбался и был расслабленным, а то вдруг стал хмурым. Даже руку высунул из кармана брюк и плечи напряг. Совсем как тогда, когда нагрубил своему другу Климу в автошколе, непонятно почему с ним сцепившись. А точнее, перед тем.

– Кроме тебя мне некого помнить, Даня, – отвечаю негромко. – А с Авдотием у меня ничего не было, ты это знаешь. А если ты имеешь в виду себя… – как всегда краснею, когда говорю откровенно. – То я не буду тебе ничего обещать. Это… это личное!

На лицо Данила возвращается улыбка, и он подходит ближе. Скользнув руками вдоль талии, скрещивает их за моей спиной, заслоняя собой весь обзор. Но если честно, мне нравится смотреть в его синие глаза, пусть даже в такие самодовольные.

– Значит, Ромашка, – спрашивает, понижая голос, – в твоем тайном личном есть только я?

Медленно наклонившись, подхватывает своими губами мои – дразня меня и смущая, потому что к этому времени в парке уже уйма народу, а еще…

– С ума сошел? – шепчу я испуганно, когда Данил увлекается. – Перестань. Степка же увидит! И Соня!

– Пусть! Рит, я соскучился страшно! Мне так не хватает тебя и твоей сказки. Нас! Слушай, мы можем…

Но что «можем» договорить Воробышку не дает Степка, который умудряется прямо на самокате вклиниться между нами и радостно прогорланить: