Влюбиться на максимум (СИ)

Боже, сейчас бы сквозь землю провалиться, только бы не видеть его глаза, полыхающие огнём ненависти.

Чёрт! Егор всё ещё обнимает меня и смотрит на Калинина с наглостью, нарываясь снова получить по фэйсу. Скидываю руки Фролова со своей талии и делаю шаг к Дэю.

— Гордей… — пытаюсь начать разговор с попытки оправдаться.

А о чём я ему скажу? Это не то, что ты думаешь? Он не слепой…

— Заткнись! — рычит сквозь зубы.

Взгляд полон презрения. Он брезгливо отталкивает меня в сторону и проходит мимо наверх по лестнице.

Я просто смотрю ему в след и ничего не делаю.

Я должна ему всё объяснить, сказать, что это несерьёзно.

Рвусь наверх по ступенькам, но Егор останавливает меня, хватая за локоть.

— Макс, не ходи. Он сейчас не в адеквате.

— Это ты неадекват! — отпихиваю его. — С желаниями своими дебильными. У нас только всё наладилось…

Сверху доносится звук разбивающегося стекла. Сердце падает и перестаёт стучать.

Перепрыгивая через ступеньки, бегу наверх. Стекло в двери между этажом и лестницей разбито, кругом осколки. И кровь…

У меня перехватывает от страха дыхание. Калинин, только не наделай глупостей.

След из капель ведёт до кабинета истории. И судя по их размеру — кровь хлещет.

Осторожно открываю дверь и заглядываю в класс. Гордей сидит на стуле и выковыривает осколок стекла из руки.

Бросаюсь к нему. Под его ногами уже скопилась небольшая кровавая лужица.

— Твою ж мать! — ругаюсь и оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно замотать.

Взгляд падает на шарф, лежащий поверх пальто Гордея на подоконнике.

Шёлковый. Отлично. Шерсть не попадёт в рану.

— Тебе в больницу надо: швы наложить… — объясняю ему, заматывая руку.

Но у меня чувство, будто он меня не слышит, даже не морщится от боли. Только смотрит с пренебрежением, словно я неприкасаемая.

— Пошла вон, — произносит ровно, но с шипением.

— Гордей, разреши объяснить…

— Пошла вон! — повышает голос.

Второй раз за вечер он кричит на меня. Раньше такого никогда себе не позволял.

— Дэй, пожалуйста…

Он берёт меня за плечо и выставляет за дверь.

— Проваливай! — хлопает дверью перед носом.

Чёрт! Как же обидно, когда тебя не хотят услышать.

А что ты хотела? Сама виновата… Зачем плевать в колодец, из которого пьёшь?!

Сбегаю вниз. В коридоре меня выхватывает Макарова.

— Макс, ты куда? Что случилось?

Но я немею. Даже слова произнести не могу. Только киваю головой из стороны в сторону. Потому что внутри всё горит.

Мои ожившие бабочки полыхают в огне, пытаясь сбить с крыльев пламя. Они кричат… Нет… Вопят… Они не хотят снова умирать.

— Пойдём на улицу, подышишь, успокоишься и всё расскажешь, — накидывает мне на плечи пуховик. — Праздник всё равно уже закончился, все наши к Петрищеву на такси рванули.

На улице, проходя вдоль перил, загребаю ладонью снег и провожу по лицу. Он обжигает кожу.

В голове мелькает странная мысль: как холод может обжигать?

Мой мозг пытается абстрагироваться от нелепости происходящей ситуации, вот и подкидывает идиотские задачки.

— Так что случилось? — дёргает за рукав Линка.

— Я с Фроловым целовалась…

— Зачем? У вас же вроде всё, развод.

— Он попросил на прощание желание исполнить…

— Какое прощание?

А вот этого я не знаю. Как-то не задумывалась. Действительно — какое прощание?

— Не знаю… Нас Гордей видел и выгнал меня, даже не выслушал.

— Оо, ну ты даёшь, мать! Начерта ты согласилась? Послала бы Фролова на хутор бабочек ловить и всё.

Бабочки… Они умирают…

— Так, посмотри на меня, — поворачивает к себе. — Сейчас он выйдет, и ты с ним поговоришь здесь.

— Кто, Фролов? — начинаю тупить.

— Какой Фролов, Макс?! Гордей! Я помогу ему не убежать от разговора. Понадобится, лягу под колеса. Это его машина? — кивает на черную Хонду.

— Славкина… Его тачку в утиль увезли.

— Оу! Надо номера зафиксировать, — достаёт телефон и фоткает автомобиль.

Ожидание было недолгим, Калинин появился минут через пять. Но не один, а под ручку с Метлой.

Вот сучонок! И это он мне предъявляет за измену?!

Козёл! Мудак! Мудозвон! И ещё куча неприличных ругательств.

— Садись в машину, — шиплю на Макарову, которая так же, как и я стоит с открытым ртом, провожая взглядом уехавшую парочку.

— Ты знаешь, где Метла живёт? — теряю из вида машину Калинина.

— Да, на Ломоносова. Вот сюда сверни — показывает на поворот.

Через несколько минут мы уже на месте.

Калинин припарковал свою машину прямо у подъезда.

— Мы его пасти будем? — смотрит на меня с возмущением Линка.

— В тачке никого, значит он у неё дома…

— Макс, ну зачем ты себя изводишь?

— Я хочу убедиться. Он к ней пошёл, а она по нему сохнет.

— Откуда ты знаешь?

— Лина, я не слепая! — поворачиваюсь к ней, отрывая взгляд от двери подъезда. — Да и Калинин сам говорил об этом.

— Поворот…

Мы сидим в полном молчании, даже радио выключила, оно раздражало.

— Макс, он не выйдет, не стихи к ней читать пошёл.

Без тебя понятно, что не ради разговоров о возвышенном Дэй поперся к ней. И это заставляет душу разрываться на куски.

— Какая у неё квартира? — вглядываюсь в окна дома.

— Без понятия… Ты никуда не пойдёшь! — держит меня за руку. — Начнёшь звонить во все квартиры — жильцы ментов вызовут.