Влюбиться в Джеки

Нэйтан открыл дверь, зажег свет и огляделся. Дома. Как же хорошо быть дома, в доме, который он сам спроектировал и построил, среди вещей, которые выбирал исключительно для себя, ориентируясь только на свой вкус.

В доме все было в точности так, как… нет, не в точности так, как он оставил, уезжая, внезапно подумал Нэйтан. Глаза были словно песком набиты от усталости. Он потер их и еще раз оглядел комнату.

Кто передвинул вазу эпохи Мин к окну и воткнул в нее букет ирисов? И почему чаша мейсенского фарфора стоит на столе, а не на полке? Нэйтан нахмурился. Он всегда отличался вниманием к деталям и сейчас видел, что множество вещей находятся не на своих местах. Надо будет побеседовать об этом с миссис Грейндж… Однако нельзя позволять досадным мелочам портить удовольствие от долгожданного возвращения домой.

Искушение отправиться прямиком на кухню и налить себе чего-нибудь холодного и расслабляющего было велико, но Нэйтан привык все делать по порядку. Подхватив чемоданы, он стал подниматься на второй этаж, стараясь насладиться каждой секундой тишины и одиночества.

Войдя в спальню, он зажег свет и замер, будто громом пораженный. Очень медленно Нэйтан опустил чемоданы на пол и подошел к кровати. Она была не тщательно заправлена, как полагалось, а лишь кое-как прикрыта покрывалом. Чиппендейловский туалетный столик, купленный пять лет назад на аукционе Сотбис, заставлен разными баночками и бутылочками. В комнате витал какой-то посторонний аромат, и это был не запах роз, стоявших в уотерфордовской вазе — которая, кстати, должна была находиться на горке с посудой в столовой. Это был запах женщины. Пахло пудрой, лосьоном для тела и косметическим маслом, впрочем, не навязчиво, а довольно нежно и заманчиво. Нэйтан заметил на кровати какое-то яркое пятно. Он присмотрелся. Это были тоненькие, почти микроскопические трусики.

Миссис Грейндж? Да нет, что за дикое предположение. Массивная миссис Грейндж и одну ногу не смогла бы в них просунуть. Если только у Фреда была гостья… Нэйтан повертел трусики в руках. В принципе он ничего не имел против подружки Фреда, но не в его же спальне! И почему, черт возьми, ее вещи до сих пор находятся здесь?

Воображение Нэйтана немедленно нарисовало ему образ незнакомой женщины — богатая фантазия архитектора не терпела пробелов. Высокая, стройная, вызывающе сексуальная. Слишком громко смеется. Всегда не прочь повеселиться. Скорее всего, рыжая, с ослепительной улыбкой. Шумная. Как раз во вкусе Фреда. Как бы там ни было, но они с Фредом договорились, что к приезду хозяина дом будет пуст и прибран. Нэйтан еще раз взглянул на баночки на туалетном столике. Придется попросить миссис Грейндж избавиться от них. Он машинально сунул яркий нейлоновый комочек в карман и пошел осматривать дом дальше.

Лежа в ванне с закрытыми глазами, Джеки мурлыкала какую-то песенку. Сегодня выдался особенно хороший день. Сюжет, зародившийся в ее голове, выливался на бумагу с невероятной скоростью. Удачно, что местом действия романа была выбрана Аризона, суровая, пустынная и знойная. Как раз то, что надо для мужественного, повидавшего виды героя и сказочно наивной героини.

Вот они бредут по каменистой дороге прямо навстречу своей любви, хотя сами пока не осознают этого. Джеки нравилось переноситься вместе со своими героями в 1800 год, плавиться под палящими лучами солнца, ощущать, как пот струится по коже. Разумеется, на каждом шагу их подстерегали опасности и приключения. Героиня, девушка, воспитанная в монастыре, переживала сейчас не лучшие времена, но ничего, она справится. Она сильная. Джеки при всем желании не смогла бы написать роман о слабой женщине.

Ну а герой… Думая о нем, Джеки не могла не улыбаться. Она видела его так ясно, будто он лежал рядом с ней в ванне. Густые темно-каштановые волосы — они слегка отливали медью на солнце, когда он снимал шляпу; каким наслаждением для женщины было бы запустить в них пальцы. Стройное мускулистое тело, бронзовое от загара; переделки, в которые герой постоянно попадал, оставили на коже не одну отметину. Мужественное лицо; резко очерченные скулы; щетина, которую он частенько не удосуживался сбрить. Губы… От его улыбки учащенно бились девичьи сердца и застывали от ужаса негодяи. А глаза… Что за прекрасные глаза, серо-стальные, ресницы длинные, темные, а в уголках глаз морщинки — на аризонское солнце трудно смотреть не жмурясь. Взгляд тяжелый и жесткий, когда приходится спускать курок, и в то же время нежный и страстный, когда он обнимает возлюбленную.