Влюбиться в своего мужа

Посреди гостиной, в которую открывалась дверь из коридора, поставили массивный стол из светлого дерева. Явно достали для попаданцев, чтобы было хоть какое-то светлое пятно. Кресла и диван отодвинули в сторону, вокруг стола стояли светлые стульчики с бархатными синими подушечками. Однако вместо спокойной картины я застала нечто. поразительное в своей нелепости.

Трёхлетний принц Кантор тар-демена Ризуд был собственником и довольно капризным ребёнком. Я как-то слышала, как Ансор жаловался Диру, что не может с собственной женой надолго уединиться, потому что с нянечками мальчишке было совсем не так хорошо, как с матерью, а если принц был с матерью, то с отцом её делить не хотел. Нет, разумеется, его можно было оставить на нянь, но не тогда, когда с ними в комнате находилась Линаина. Тут же. маленькое Высочество сидело на ручках Арины и явно не хотело слезать. Наследная принцесса стояла рядом со стулом девочки и пыталась забрать ребёнка, а он хныкал, говорил «Нет!» и «Не хочу!» и цеплялся за кофту с коротким рукавом Арины, обнаруженную под синей курткой. Линаина обеспокоенно посматривала на сидящего во главе стола Ансора, Денис явно не знал, смеяться или плакать, Арина хлопала глазами и пыталась отдать ребёнка матери.

— Не хочу! Хочу с ней! Она особенная! — противился Кантор.

И это действительно была совсем не типичная и странная для него реакция.

— Кажется, наш сын повстречал истинную пару, — когда Линаина бросила на него очередной взгляд, объявил во всеуслышание Ансор.

Томик выпал из моих рук, довершая всеобщую поражённую картину. И это Денис и Арина ещё не осознают, что это значит.

Глава 2. О дрянной правде

Дрянной день. Дрянные две недели. Дрянные последние пять лет. И в особенности дрянная минута.

— Доброго вам дня, отец, — поприветствовала я высокого лорда Кебера, одного из тех, кто отвечает за императорскую безопасность. Всегда чистые, кристально белые рукава рубашки. Навечно окровавленные пальцы. Идеальное острое лицо хищника. И взгляд, полный презрения. Папа смотрит на меня, как на человека, притом бедного и грязного, всю жизнь прожившего в выгребной яме и зря оттуда вылезшего.

— Что это за отвратительная толстая коса? — брезгливо поджав губы, спросил отец. — Ты похожа на крестьянку, а не на леди Адского двора.

Можно подумать, папочка по-прежнему меня таковой считает. На его левой руке — рубиновый родовой перстень. Уши остры так, что их кончики проткнут кожу до крови. Глаза — бездонные кровавые реки, а волосы светлые до такой степени, что почти белые. Однажды мне довелось увидеть, как отец отдал приказ выбросить чьё-то тело в реку, и с тех пор я поняла, что его внешность отлично отражает его натуру. Не забывая здраво опасаться папиной личности.

— Я исправлюсь, — послушно кивнула я, хотя отмеченная им коса, несмотря на свою простоту, была очень удобной.

Папа кивнул.

— Красивое платье. Шёлковый шифон? — он скользнул холодными пальцами по моей оголённой спине, обойдя меня по кругу, отчего я покрылась мурашками, в любой момент ожидая жестокого удара. — Хоть одевает тебя прилично.

Я вздохнула. Его презрение к Дирлиху, как порождению благородной демонической и мерзкой человеческой крови, было выше даже презрения ко мне, как к полукровковой жене. И, тем не менее, я жаждала, чтобы жестокий лорд Кебер простил мне то нападение на Линаину, из-за которого меня выдали замуж за угодного её жениху гвардейца. Всё же уже пять лет прошло, а я его единственная дочь!

— Папа…

— Тихо! — шикнул он. — Ты, кажется, шла по делам? На тебя возложили обучение иномирных гостей. Подходящая работа для опозорившей себя девчонки.

— Отец! Вы не можете злиться на меня вечно! — я резко обернулась к нему, чувствуя, как к глазам поступают слёзы обиды. — Что именно я должна сделать, чтобы вы меня простили?! Убить себя?! Мужа?!

— Замолчи! — папа стремительным движением приложил указательный палец к моим губам. — Глупая заносчивая девчонка! Коридор пуст, но у дворцовых стен есть глаза и уши, тебя этому учили.

Я поджала дрожащие губы.

— Касательно прощения. прощают тех, кто значим, а ты такой никогда не была.

Заметно вздрогнув, я подняла на него поражённый взгляд. Лорд Кебер же склонился к моему уху и прошептал едва-едва слышно:

— Просто потому, что ты не моя дочь.

— Что вы имеете в виду? — в горле пересохло так, словно накануне я как минимум двенадцать часов подряд вливала в себя демоническое вино из персиков.

— То, что сказал, — отец отстранился, скользнув рукой по моей чёрной юбке, и пошёл дальше по коридору, показывая, что разговор между нами окончен. Едва ли не первый такой длинный за сотни дней…

— Отец, постойте! Прошу вас! — я попыталась было его догнать, но он скрылся за поворотом и, не удивлюсь, если воспользовался известными императорской службе безопасности тайными ходами.

Хотелось разрыдаться в голос, но папа был прав: слишком здесь много ушей и глаз, хотя я их и не вижу. Мне следовало быть ему благодарной за напоминание. Хоть он и отрёкся от меня и прямо говорит об этом.