Влюбленная Джейн

Не одобрив упоминания имени Господа всуе, Джейн признала, что при создавшихся обстоятельствах такая несдержанность извинительна. Прямо над ее головой висел тот самый портрет, который она видела в книге, только гораздо больше. Если не считать одежды и носа (в действительности более аккуратного, чем на картине), Джейн походила на свое изображение как две капли воды. Даже выражение лица было то же: смущенное, задумчивое.

– Да уж! Кастинг-директор не промахнулся, – сказала София то, что уже говорила в доме своего брата.

– Я вас не совсем понимаю, – ответила Джейн, – но разделяю ваше удивление.

Если книжный портрет был обрезан по краям, то этот, настенный, позволял увидеть фигуру. Кассандра изобразила Джейн в том самом белом муслиновом платье, которое однажды так преобразило ее, но которого так и не увидел мистер Уизерс. Опустив взгляд ниже, она заметила странную деталь: на портрете ее безымянный палец украшало кольцо – золотое с бирюзой. Овальный голубой камушек мягко поблескивал. Джейн сделала глубокий вдох. Этот камень, как одушевленное существо, потянул ее к себе. Среди принадлежавших ей украшений никогда не было такого кольца. Она пришла в замешательство. Решив считать это новшество очередной причудой своего ума, Джейн все же не удержалась и спросила у дамы в лиловом:

– Не знаете ли вы, чье это кольцо?

– Остен. Она всегда его носила, – фыркнула женщина так, будто ей задали вопрос, ответ на который очевиден.

– А откуда оно у нее? – озадаченно спросила Джейн. – Кто ей его подарил?

Женщина пожала плечами:

– Происхождение этого кольца – тайна.

Джейн покачала головой. В списке особенно обескураживающих вещей, порожденных ее безумным сознанием, стало одной деталью больше. Воззрившись на кольцо, она с трудом оторвала от него взгляд, даже когда София потянула ее за руку. В самом деле, ей сейчас следовало бы беспокоиться о другом, но кольцо на ее портрете, да еще и в доме с ее именем на фасаде, никак не выходило из ума, заняв особое место во всей этой какофонии странностей.

– Мы начинаем, – объявила женщина в шляпке. – Пожалуйста, выстройтесь в очередь у тех двойных дверей.

Джейн и София подошли. Вся очередь состояла из них двоих.

– Добро пожаловать в мир Джейн Остен, – продолжила женщина, которая, очевидно, была не только смотрительницей, но и гидом. – И добро пожаловать в Бат, ее любимый город.

Джейн фыркнула:

– Если я что-то и люблю в Бате, так это дорогу, ведущую из него.

Женщина опять смерила Джейн гневным взглядом.

– Пожалуйста, молчите, – прошептала София, – а то нас выгонят.

– Меня зовут Марджори Мартин, – представилась смотрительница. – Я буду вашим проводником в Англию эпохи регентства, а также в мир величайшей писательницы всех времен.

– Эта дама начинает мне нравиться, – сказала Джейн Софии.

Марджори церемонно распахнула двустворчатую дверь, за которой оказалась совершенно темная комната.

– Я ничего не вижу, – удивилась Джейн.

– Садитесь, – скомандовала Марджори, указав на поезд, состоящий из маленьких открытых вагончиков.

Джейн и София, двигаясь ощупью, уселись в третий. Марджори заняла место впереди, нажала на кнопку, и поезд тронулся.

– Боже! – воскликнула Джейн от неожиданности.

– Да, – произнесла Марджори, гордо расправив плечи. – У нас единственный в Бате литературный аттракцион с паровозиком.

– Мы все время будем двигаться рывками? – спросила София. – Меня укачивает.

– Если вас стошнит, вы должны будете заплатить пятьдесят фунтов за уборку.

– Пятьдесят фунтов? – воскликнула Джейн. – На эти деньги можно прожить целый год!

– Действительно грабеж, – согласилась София. – И вообще несправедливо. Разве я в ответе за содержимое моего желудка? Я сегодня не завтракала. Только выпила одну «Мимозу».

Поезд въехал в следующий зал, заставленный стеклянными витринами. Марджори указала на первую:

– Прошу внимания! Мы начинаем с самого начала. Вот крестильный чепчик Джейн Остен.

За стеклом на деревянной подставке красовалась крошечная муслиновая шапочка в потрепанных розочках.

– Это не мой крестильный чепчик! – сказала Джейн.

Марджори, обернувшись, наградила ее очередным грозным взглядом, а София толкнула локтем в бок:

– Держите себя в руках. Эта женщина не актриса. Она ничего не знает о съемках и может нас выпроводить.

Джейн согласилась сидеть тихо. В следующей витрине, возле которой остановился поезд, стоял фарфоровый сервиз.

– Писательница обожала заваривать чай, – уверенно продолжила Марджори.

– Это неправда, – сказала Джейн уже тише. – И посуда не наша.

Она понимала, что все это бред, но даже в бреду ей хотелось большего порядка. Слишком уж хаотично были разбросаны детали ее жизни.

В остальных витринах располагались всевозможные шляпы и перчатки, ложки и чашки, ящик с письменными принадлежностями Джеймса, пара чулок Кассандры и отцовский молитвенник.

– Узнаете что-нибудь? – спросила София.

– Все это не мое, – ответила Джейн. – Впрочем, постойте… Извините, пожалуйста, Марджори. А что это за ленточка?