Влюбленная в тебя

Майк переключил рычаг коробки передач и выехал из переулка на плохо освещенную улицу. Некоторые его детские воспоминания были, к счастью, почти забыты, другие же, напротив, кристально ясны, их-то он помнил в мельчайших подробностях. Например, ту ночь, когда их с Мэг разбудил окружной шериф, велел быстро собираться и увез в дом их бабушки Лорейн. Майк помнил, как сидел на заднем сиденье полицейской машины; он был в футболке, трусах и кроссовках и прижимал к груди игрушечный грузовик, а рядом с ним сидела Мэг, рыдавшая безудержно. И он также помнил, как полицейская рация взрывалась воплями и взволнованными голосами и кто-то то и дело кричал, что надо навести справки о какой-то маленькой девочке.

Немногочисленные городские огни остались позади. В угольной черноте ночи Майк проехал около двух миль, прежде чем свернуть на грязную улочку. Он проехал мимо дома, где росли они с Мэг после смерти родителей. Бабушка Лорейн привязалась к ним и по-своему любила. Она следила, чтобы у него и у Мэг было все, что требовалось, например зимние ботинки и перчатки. Она также заботилась о том, чтобы животы их были набиты вкусной едой. Но бабушка совершенно упускала из виду именно то, что им на самом деле было нужно. И она отказалась продавать старый дом на ферме, где они с Мэг жили вместе с родителями. Этот дом на окраине города долгие годы простоял заброшенным, оставаясь раем для мышей и постоянным напоминанием о семье, которая жила тут когда-то. Любой, кто въезжал в город, первым делом видел этот дом. Видел заросли бурьяна, облупившуюся белую краску и провисшую бельевую веревку.

С понедельника по пятницу, девять месяцев в году, Майк и Мэг вынуждены были проезжать мимо этого дома по пути в школу. В то время как другие дети обсуждали последнюю серию «Придурков из Хаззарда» или проверяли содержимое своих коробок с завтраками, они с Мэг старательно отворачивались от окна и мысленно молили Господа, чтобы никто не заметил их старый дом. Господь не всегда внимал их мольбам, и тогда весь автобус принимался обсуждать новейшую сплетню о родителях Майка – милые дети узнавали все это в своих семьях.

Поездка на школьном автобусе была ежедневным адом, рутинной пыткой до тех пор, пока одной холодной октябрьской ночью тысяча девятьсот восемьдесят шестого года дом не вспыхнул гигантской оранжевой вспышкой и не сгорел дотла. Причиной пожара был признан поджог, и началось расследование. Допросили почти всех в городе, но человека, облившего дом керосином, так и не нашли. Все в городе полагали, что знали, кто это сделал, но доказать никто ничего не мог.

После смерти Лорейн, три года назад, Майк продал ее дом семейству Аллегрецца и подумывал о том, чтобы заодно расстаться и с семейным баром. Но в конце концов все же решил вернуться в Трули, чтобы лично вести дела. Он был нужен Мэг, был нужен Трэвису. И, к удивлению Майка, никто больше не говорил о том старом скандале, когда он вернулся в городок. Шепотки больше его не преследовали. Во всяком случае, Майк их больше не слышал.

Он притормозил и снова повернул налево, выехав на длинную подъездную дорогу, взбегавшую по холму к его дому. Майк купил этот двухэтажный дом вскоре после того, как вернулся в Трули. Оттуда открывался великолепный вид на город и на пики гор, окружавших озеро. Поставив грузовик в гараж, рядом с восьмиметровым катером «Ригал», он вошел в дом через прачечную. В кабинете горел свет, и он выключил его, проходя мимо. Затем миновал темную гостиную и взбежал по лестнице, перескакивая через две ступени.

На самом деле Майк нечасто вспоминал о прошлом и о своем детстве. Да и в Трули об этом больше не болтали – просто удивительно! Но сейчас ему было наплевать, что о нем думали и говорили в городе.

Майк вошел в свою спальню в дальнем конце холла и двинулся сквозь лунный свет, лившийся через прорези деревянных жалюзи. Полосы желтоватого света легли ему на лицо и грудь, когда он сунул руку в задний карман джинсов. Бросив бумажник на комод, Майк стянул с себя футболку. Ему, разумеется, наплевать на прошлое, но это не означало, что о прошлом забыла Мэг. У нее бывали хорошие и плохие дни. После смерти бабушки плохие дни становились еще хуже, и было бы неправильно, если бы это повлияло на жизнь Трэвиса.

Лунный свет и тени падали также на зеленое лоскутное одеяло и на массивные дубовые столбики кровати. Бросив футболку на пол, Майк пересек комнату. Иногда ему казалось, что возвращение в Трули было ошибкой. У него возникало ощущение, будто он стоит на одном месте, не в силах сделать шаг вперед. И он понятия не имел, откуда появилось это ощущение. Он купил еще один бар и подумывал о том, чтобы вместе с другом Стивом наладить вертолетное сообщение. У него были и деньги, и успех. А в Трули – его дом, потому что здесь его семья. Единственная семья. И другой семьи, вероятно, не будет. Но иногда… Иногда Майк не мог стряхнуть с себя ощущение, что чего-то ждет.