Влюбленность, любовь, зависимость. Как построить семейное счастье

Зависимость многими психологами определяется как навязчивое состояние непреодолимого влечения к чему-либо или кому-либо. Такое влечение практически не поддается контролю. Попытка отказаться от предмета влечения приводит к тяжелым, болезненным эмоциональным, а порой и физическим переживаниям. Но если не предпринимать никаких мер по снижению зависимости, она будет прогрессировать и, в конце концов, может полностью захватить и подчинить себе жизнь человека. При этом человек находится как бы в измененном состоянии сознания, которое позволяет ему уйти от тех проблем реальной жизни, которые кажутся ему непереносимыми. Эта, чаще всего скрытая от сознания, выгода и мешает отказаться от зависимости, несмотря на то, что ценой сохранения и усугубления зависимости может стать утрата отношений, здоровья и даже жизни.

Зависимость – это личностное отклонение, личностная проблема и, по мнению некоторых специалистов, может считаться болезнью. Часто в исследованиях медиков и психологов акцент ставится именно на последнем определении: зависимость понимается как болезнь, а ее происхождение видится в наследственности, биохимии, ферментах, гормонах и пр. И все же в психологии есть направления, которые относятся к этой проблеме иначе.

В книге «Освобождение от созависимости» (М.: Класс, 2006) Берри и Дженей Уайнхолд пишут: «Общепринятая медицинская модель утверждает, что созависимость является наследственным заболеванием, …и неизлечима». «Мы полагаем, что созависимость – это приобретенное расстройство, являющееся результатом остановки (задержки) развития…».

Мы можем еще привести в качестве примера мнение отечественного врача-нарколога, профессора Валентины Дмитриевны Москаленко, книги которой «Зависимость: семейная болезнь» (М.: Пер Сэ, 2006) и «Когда любви слишком много» (М.: Психотерапия, 2007) также открывают не медицинскую, а психологическую модель, несмотря на то, что автор – врач-нарколог. В. Д. Москаленко предлагает так понимать созависимость: «Созависимый человек – это тот, кто полностью поглощен тем, чтобы управлять поведением другого человека и совершенно не заботится об удовлетворении собственных жизненно важных потребностей»[58].

Две модели – медицинская и психологическая по-разному понимают происхождение зависимости и связанной с ней созависимости. В центре медицинской модели – биохимия и гены, в центре другой – проблемы личности. Мы не будем решать вопрос соотнесения двух моделей. Скажем только, что и та, и другая в чем-то права. Модель медицинская необходима для понимания клинического аспекта зависимости как состояния организма. Модель психологическая необходима, чтобы понять, как и откуда возникают созависимые отношения, как в них формируются зависимые личности, какие психотерапевтические стратегии можно строить. Эти две модели можно рассматривать как взаимодополняющие, а не как взаимоисключающие, противоположные. Магические объяснения происхождения эмоциональной зависимости, такие, как сглаз, порча, приворот, кармические связи и пр., которыми одно время так модно было увлекаться, оставим без внимания, как противоречащие нашим научным, ценностным и религиозным убеждениям.

Итак, мы видим, что зависимость определяется многими разными способами – как болезнь, с понятием симптомов и синдромов; как особое состояние, в которое человек попал в результате психологической травмы или при дефиците каких-то отношений в семье. Но нам представляется не таким важным дать определение понятия зависимости, как понять следующее:

Первое: зависимый человек – это тот, кто полностью или в большей части своей жизни ориентирован на себя не напрямую, а опосредованно – через другого; ориентирован – то есть зависит от чужого мнения, поведения, отношения, настроения и т. д.

И второе: зависимый – это тот, кто не заботится о своих подлинных потребностях (физических и психологических), и поэтому испытывает постоянное напряжение из-за неудовлетворения собственных нужд (это состояние в психологии называется фрустрацией). Такой человек не знает, чего он хочет, не пытается реализовать собственную ответственность за удовлетворение своих потребностей и живет как бы вопреки самому себе, во зло себе, если так можно сказать, ожидая или требуя заботы от окружающих.