Влюбленные

— Для меня — да, — ответил он грубовато.

— Не отталкивай меня снова, — попросила она.

— Бог свидетель: я не хочу тебя отпускать! — Доусон потерся макушкой о ее гру́ди.

— Тогда почему ты это делаешь? — Она заставила его поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

Прежде чем Доусон ответил, раздался стук в дверь.

— Наверное, коридорная служба. Принесли твой сэндвич, — сказала Амелия.

— Очень вовремя, черт возьми!

Снова послышался стук, и мужской голос сказал:

— Мистер Скотт?..

Доусон попытался подняться, но Амелия мягко толкнула его обратно на кровать и, выйдя в небольшую прихожую, отперла замок и отворила дверь. Она ожидала увидеть официанта с подносом, но на пороге стоял смешной лысый старичок в огромной бейсболке, который держал в руках букет увядших цветов, и она немного растерялась.

— Вы… к кому?

Не отвечая, старик отшвырнул цветы, и она увидела у него в руках черный револьвер с коротким стволом, который он немедленно прижал к ее боку.

— Доусон!..

Доусон вскочил, собираясь броситься на помощь, но остановился, когда Карл развернул Амелию спиной к себе и прижал револьвер к ее виску.

— Даже не передать, как я рад встретиться с моими соседями по пляжу, — проскрипел он и добавил: — Лучше не пытайся, Доусон!..

Доусон в бессильной ярости сжал кулаки.

— Отпусти ее! — приказал он. — Немедленно!

— С какой стати? — удивился Карл и даже слегка пожал плечами.

— С той стати, что иначе я убью тебя.

— Ты ничего не понял, придурок. Это я убью тебя.

С этими словами он отвернул ствол оружия от Амелии и прицелился в Доусона.

Глава 28

— Моя смена почти закончилась. Скажите, что́ еще я могу для вас сделать, прежде чем я передам вас ночной смене?

Медсестра по имени Мелли нравилась Хедли больше других, однако когда он ответил, голос его прозвучал сварливо:

— Принеси мне чизбургер и картошку фри, дочка.

— Даже не просите, ведь вы отлично знаете, что я не могу этого сделать. Доктор прописал вам строгую диету, и…

— Он знает, — подала голос Ева, которая, сидя у окна, листала какой-то журнал. — Он просто вредничает.

— Как насчет обезжиренного молока, сэр? — спросила Мелли, застегивая у него на бицепсе браслет тонометра.

— У меня от него понос, — огрызнулся Хедли. — И вообще, в это время суток я предпочитаю бурбон со льдом.

Сестра легонько шлепнула его по руке.

— Давление пониженное. Это хорошо… — Она занесла результаты измерений в карту и спросила у Евы, собирается ли она снова остаться на ночь.

— Эта раскладушка, по-моему, не слишком удобная, — сказала сестра. — На такой толком не выспишься.

— Да нет, ничего, — ответила Ева. — А если бы пациент вел себя поспокойнее, было бы совсем хорошо.

Мелли хмыкнула:

— Я знаю, мистер Хедли иногда ворчит, так что с вашей стороны очень любезно ночевать в больнице и помогать нам с ним справляться. Кстати, вам, должно быть, икалось сегодня в первой половине дня…

— Это еще почему?

— Я хвалила вас одному человеку.

— Какому?

— Такому забавному лысому старичку… Он перепутал этаж и попал к нам вместо онкологии, где у него лежит знакомый. В коридоре он увидел вас и мистера Скотта и, конечно, сразу его узнал. Честно говоря, я не удержалась и немного с ним посплетничала. Этот старичок был такой милый!.. Я сказала ему, что мистер Скотт — ваш крестник и приезжает сюда к раненому мистеру Хедли. Еще я рассказывала ему о вас — о том, как вы день и ночь дежурите у кровати мужа и уезжаете, только чтобы переодеться. И вы знаете, это произвело на него сильное впечатление… — Мелли в последний раз поправила капельницу и сказала, обращаясь непосредственно к Хедли: — Ну, так как насчет обезжиренного молока? Вы не передумали?

— Нет.

— Ну, как хотите. До свидания. Отдыхайте, увидимся завтра.

— Какая милая девочка, — заметила Ева, когда дверь за медсестрой закрылась. — И по уши влюблена в нашего Доусона.

— Гм-м… — Хедли несколько раз повернул голову, устраиваясь поудобнее, потом закрыл глаза. На самом деле он устал гораздо сильнее, чем хотел показать. Утром к нему заходил физиотерапевт, который с шутками и прибаутками пятнадцать минут мучил его с помощью своего переносного оборудования, а потом показывал специальные упражнения, которые пациент должен был повторять самостоятельно через каждые два часа. После его ухода у Хедли разболелась голова, и хотя по его рукам и плечам распространялось приятное покалывание, особого облегчения он не испытал.

— Пора делать упражнения, которые показал тебе физиотерапевт, — сказала Ева, словно прочтя его мысли.

— Дадут мне хотя бы десять минут полежать спокойно?! — немедленно вспылил Хедли, открывая глаза.

— Но он велел…

— Десять минут — и я буду делать эти дурацкие упражнения!

— Гэри!

— Что — Гэри?.. Уж не думаешь ли ты, что можешь помыкать мною только потому, что ты — самая известная девчонка на третьем этаже?

— Похоже, у меня действительно есть здесь настоящие поклонники.

— Не поклонники, а поклонник и к тому же — старик. Смешной… и маленький. И лысый. То ли дело — я!..

Ева вздохнула.

— Боюсь, что ты прав: от тебя мне уже никогда не отделаться. Кроме того, этого дедулю, похоже, интересовала не только я, но и Доусон…