Влюбленные

Доусон остановил машину перед аккуратным одноквартирным домом в Джорджтауне[5] и заглушил двигатель. Привстав с сиденья, он достал из заднего кармана джинсов небольшой флакончик с лекарством, вытряхнул на ладонь небольшую бледно-зеленую таблетку и отправил в рот, запив водой из пластиковой бутылки. Спрятав флакон обратно в карман, Доусон внимательно исследовал свое отражение в зеркале заднего вида.

Хэрриет не преувеличила — он действительно был похож на кошачье дерьмо.

Причем кошка была явно тяжело больна.

Увы, с этим Доусон ничего поделать не мог. Он как раз перебирал скопившуюся на столе почту, когда ему пришла эсэмэска от Хедли: «Приезжай. Немедленно».

В отношениях с Доусоном Хедли обычно избегал командного тона, следовательно, случилось что-то важное.

Бросив недоразобранную почту на столе, Доусон прыгнул в машину — и вот он на месте.

Выбравшись из машины, он двинулся по кирпичной дорожке, проложенной между цветочными клумбами. Дверь ему открыла Ева Хедли.

— Привет, красотка.

Шагнув через порог, Доусон крепко ее обнял.

Когда-то Ева Хедли действительно была обладательницей титула «Мисс Северная Каролина». И теперь, много лет спустя, она сохраняла значительную часть былой красоты. Ей уже перевалило за шестьдесят, а Ева по-прежнему была стройной, подтянутой. На ее лице почти не было заметно морщин, но главное — ее ум оставался все таким же острым, а врожденное очарование, приправленное несколько суховатым чувством юмора, стало еще сильнее.

Обняв Доусона в ответ, Ева отступила в сторону, пропуская его в прихожую.

— Не смей называть меня красоткой! — ворчала она, и Доусон слегка улыбнулся ее по-каролински картавому «р», благодаря которому даже самые резкие ее слова звучали достаточно мягко. — И вообще, я очень на тебя сердита. Ты вернулся в Штаты уже две недели назад, но за все время ни разу нас не навестил! Да и сегодня приехал только потому, что тебе звонил Гэри. В чем дело, Доусон?!

Она отступила еще на полшага и окинула его критическим взглядом.

— Господи, какой же ты худой! Тебя там что, не кормили?

— Да уж! Такой тушеной баранины по-брансуикски, какую готовишь ты, мне там точно не подавали, — усмехнулся Доусон. — И о банановых пудингах в тех краях тоже не слышали.

— Проходи, что встал… — Ева махнула рукой в сторону коридора и делано вздохнула. — Теперь я точно знаю, чего мне не хватало все девять месяцев, что ты торчал на другом конце земного шара.

— Чего же?

— Твоего трепа.

Доусон ухмыльнулся и, заключив ее лицо в ладони, нежно поцеловал в лоб.

— Я тоже по тебе скучал. — Выпустив ее, он кивнул в направлении гостиной и добавил, понизив голос до конфиденциального шепота: — Ну как он? Уже смирился или?..

— Нет, конечно! — так же шепотом ответила Ева. — Напротив, он…

— Можете не шептаться! — донесся из гостиной звучный мужской баритон. — Я все отлично слышу!

— Берегись!.. — проговорила Ева одними губами, и Доусон, подмигнув в ответ, прошел по коридору к дверям гостиной, где его уже ждал Гэри Хедли.

Едва войдя в знакомую комнату, Доусон испытал острый приступ ностальгии. Гостиная была полна воспоминаний. По этому старому паркету он когда-то катал свои маленькие машинки, а мать то и дело твердила не разбрасывать их и не оставлять где попало, чтобы кто-нибудь нечаянно на них не наступил. А вот за тем столиком в углу его отец и Хедли терпеливо обучали маленького Доусона древней мудрой игре в шахматы. А вот на этом диване Ева объясняла ему, как обратить на себя внимание девочки, в которую он впервые влюбился в шестом классе.

Впервые после возвращения из Афганистана Доусон почувствовал себя дома.

Супруги Хедли были его крестными, и к своим обязанностям они относились очень серьезно. Оба принимали самое деятельное участие в воспитании Доусона с того самого дня, когда его еще младенцем крестили в одной из городских церквей. Они всегда были готовы позаботиться о нем, если возникнет такая необходимость. Сам Доусон всегда относился к своим крестным отцу и матери очень тепло и любил их ничуть не меньше, чем своих настоящих родителей.

Он уже учился в колледже, когда его отец и мать погибли в автомобильной катастрофе. И хотя тогда он был уже почти взрослым, близкие отношения с супругами Хедли приобрели для него особое значение.

Это были его единственные, самые дорогие и родные люди на свете.

Разглядывая Доусона, Хедли неодобрительно нахмурился, как сделал бы на его месте настоящий отец, наконец-то дождавшийся своего непутевого сына. Гэри Хедли был намного ниже Доусона, который еще в школе дорос до шести футов и четырех дюймов[6], однако он всегда излучал такую силу и такую уверенность в себе, что разница в росте почти не бросалась в глаза. Сейчас Гэри было шестьдесят пять, но он до сих пор сохранил густые темные волосы, которые лишь на висках были чуть тронуты сединой. Ежедневная трехмильная пробежка, занятия в тренажерном зале и правильная диета, за соблюдением которой строго следила Ева, помогали ему поддерживать отличную физическую форму, которой могли бы позавидовать многие его ровесники.