Влюбленные

– Вы не против, если я составлю вам компанию? – Я едва не подпрыгиваю на скамейке, когда слышу рядом незнакомый голос.

Открываю глаза и нервно осматриваюсь. Передо мной не кто иной, как Варданов Аркадий Михайлович – генеральный директор «Сезам Строй». Сглатываю вязкую слюну. Теперь сидеть с кофе и наполовину съеденным круассаном неудобно. Не то чтобы я стеснялась человека, на которого работала два года. Просто аппетит пропадает.

Ладони холодеют. Мужчина садится рядом, поправляет полы пальто и улыбается. Он смотрит вдаль, но я ощущаю себя под прицелом.

– Хороша погода, – произносит мечтательно. – Согласны?

Киваю, но, опомнившись, произношу вслух:

– Да. Не скажете, чем обязана такой встрече? – Ненавижу все эти увиливания. Если приходишь к человеку с конкретным вопросом, будь добр озвучить его сразу, а не после того, как задашь десяток неуместных.

– Ох, молодежь, вечно вы куда-то торопитесь и все быстрее хотите решить. – Качает головой и цыкает. – Не всегда спешка помогает. Хотя и бездействие порой хуже, чем самый маленький шаг. – Он поворачивается. Тяжелый взгляд давит, но я не даю себе съежиться. Держу спину так же ровно.

– Вы на что-то намекаете, Аркадий Михайлович?

– Сообразительная, – произносит с довольной усмешкой. – И резкая. Понятно, почему Артур тебя выбрал.

– Наши отношения с вашим племянником давно закончились, – говорю мягко, но вполне четко очерчиваю границы. Артур для меня – завершенная история.

Весь разговор напрягает. Он настолько неуместный, что впору истерически смеяться. Я видела гендира «Сезам Строй» всего лишь раз на корпоративе за два года работы. А теперь мы мило болтаем в парке на скамейке.

Стоит об этом задуматься – мороз по коже. Вряд ли он случайно тут прогуливался. Неужели следил за мной? Теперь мне по-настоящему становится страшно. Если меня так легко поймать, то где гарантия, что следующий разговор будет проходить тоже в парке, а не где-нибудь на стройке с угрожающе работающей бетономешалкой?

– И поэтому ты готова отправить его в тюрьму?

Ярослав рассказывал, что у Артура теперь проблемы. Семья от него отвернулась, посчитав его больше не нужным. На самом деле мне даже жаль бывшего. Жутко, когда для родных становишься паршивой овцой. Никто не заслужил подобного.

– Я не судья, чтобы выносить приговоры.

– Ты всего лишь та, кто может его спасти.

Меня не трогает. Спасти одного – значит предать другого, а я уже выбрала сторону.

– Передав вам все документы «Монолита»?

– А ты кусачая. Палец в рот не клади, – кажется, он говорит с легким восхищением. – Все именно так.

– И какая мне от этого выгода?

– Чистая совесть.

Ему белое пальто не жмет?

– Странно слышать это от человека, который готов посадить за решетку родного племянника. – Кусаюсь по инерции, пока в груди все покрывается льдом от ужаса.

Я поднимаюсь. Отправляю в урну остывший кофе и недоеденный обед. Было вкусно, но теперь и кусок в горло не полезет. Меня здорово встряхнула встреча с Вардановым.

– Заметь, Яна, я пока тебя очень вежливо прошу. – Он поднимает взгляд. Снова давящий, так что кажется, что он смотрит сверху вниз, хотя выше я.

– И очень невежливо угрожаете. – В разговорах с властными людьми ни в коем случае нельзя давать понять, что ты их боишься. Добровольно становиться в позицию жертвы – тактика заведомо проигрышная. Всегда нужно быть твердым в своих словах и решениях. И оставлять последнее слово за собой. – Извините, Аркадий Михайлович, но нам нечего с вами обсуждать. Я сделаю вид, что вы переживаете о племяннике, поэтому были резки, но в следующий раз позвоню в полицию. Всего доброго. – Развернувшись, ухожу прочь, стараясь идти ровно и уверенно.

На самом же деле хочется сбежать. Надеюсь, в кустах нет никаких охранников, которые схватят меня и закинут на заднее сиденье тонированного внедорожника. Когда я успела попасть в боевик?

Не помню, как добираюсь до офиса. Тут рядом, но ноги все равно гудят. Я все же бежала, чудом проскочив переход на зеленый. Залетаю в холл и почти сразу же оказываюсь нос к носу с Яриком. Пытаюсь сфокусироваться на нем, но получается плохо. Дыхание сбивается. Жадно хватаю ртом воздух и осматриваюсь, не видя ничего перед собой. Здесь мы в безопасности или нет? Мне ждать подвоха?

– Яна, Яна, что с тобой? – Теплые ладони ложатся на щеки. Ярик фиксирует мою голову, теперь я вижу только его. Переживает, глядит мне за спину и хмурится. Да, за мной никто не гнался, я просто накрутила себя до предела.

Это не моя война. Я ее просто не вывезу. Сейчас, обмякая в руках Ярослава, я настолько ясно это понимаю, что с плеч сваливается груз. Мне не нужно быть везде и сразу. Не нужно играть в сильную и независимую, потому что меня от одной невинной встречи эмоционально развезло. А что будет дальше? Я сдам «Монолит» просто потому, что мне будет страшно?

Прижимаюсь к груди Ярика. Стараюсь дышать глубже, а в сущности же – надышаться Евсеевым.