Заметив, какую странную реакцию вызвали они своим появлением, Костя с Ниной на миг обомлели, глядя на вопящих детишек, затем снова грохнули, чем привели тех в окончательный восторг, и бросились бежать, преследуемые чернокожим войском по пятам; сунулись в какой-то узкий проход, еле-еле выбрались и неожиданно очутились на откосе высокого берега. Будь у них крылья, они прямо с разгону взмыли бы с кручи и понеслись над пакгаузами, стрелами портовых кранов — туда, где ширится даль реки, к песчаному мелководью, к блинчатым островам, к сосновому бору, вдоль серебристой полоски шоссе, уводящей оранжево-желтые автобусы к дымчатым деревенькам.
— Вот наш парк! — указала Нина на сосны, темно-зелеными гривами набегающие к реке.
— А там пристань?
— Да!
Нина все еще не могла отдышаться от быстрого бега. Воздух из-под вздымавшейся над рекой кручи обтекал ноги, раздувал юбку парашютом.
— Здорово тут! — не удержался от восклицания Костя. Он так стосковался по родным просторам. В Москве только с Ленинских гор открывается панорама далей — вид непередаваемо-дивный, — но там его глазу не хватало полей, лесов. Скученность великого множества каменных домов — хотя глаз и радовался впечатлению — давила на мозг напоминанием того, как сейчас душно на улицах города.
Костя обнял Нину, и они долго стояли так, совсем позабыв про ту ссору, которую только что пережили.
Дети тоже появились на круче. Сбились в кружок, о чем-то советуясь. Мальчишка с бурыми полосками засохшей крови на расцарапанной щеке отделился от товарищей и крикнул весело, с вызовом:
— Вы артисты?
— Что?.. Почему ты так решил? — изумились они.
— А вон она сказала, — и он показал пальцем на девочку в синем сарафанчике. — Они, говорит, ре… репетируют.
Девочка потупилась и спряталась за подруг.
— У нас здесь кино снимали. В городском саду. Тоже носились сломя голову. Им скажут: «Начали!» — они и хохочут, как ненормальные!
Детишки подступили ближе.
— Нет, мы не артисты, — разочаровала их Нина. — Ну, как вам тут живется?
— А чо?.. Купаемся, — ответил за всех исцарапанный. Его интерес к ним сник, и он спросил уже просто так, от нечего делать: — Чемодан-то зачем таскаете?
— А ну, мелкота, все сюда! Получайте угощение! — сев на траву, Костя достал из чемодана коробку соломки. — Берите, берите!
— А чо это? Разве едят?
— Конечно, едят, — разъяснила девочка в синем сарафанчике. — Вы из Москвы приехали?
— Угадала.
Ребята дружно хрустели соломкой, изучая ее на вкус, переговаривались мимикой: «Ну, как?» «Не так, чтобы очень, но жевать можно…»
Прервав молчание, исцарапанный спросил Костю, ловко подвинувшись к нему на руках, как это делают ползунки:
— А вы там видели, как спутников запускают? С Красной площади, да?
— Не-ет… с чего ты это взял? Их запускают в безлюдном месте. Температура-то термическая. Еще повыше! В городе это делать нельзя.
— А почему все собак запущают? Легче они, да? Ведь можно и человека нетяжелого подобрать.
За вопросом скрывалось что-то затаенное.
— Подобрать-то можно… — ответил Костя, с хитрецой глядя в серые глаза мальчишки. — Да где такого взять? Надо, чтоб сам пожелал — это раз. И чтоб храбрости у него было не меньше, чем у взрослого, — это два. Тебе кто щеку-то раскровенил?
— Никто, — коротко буркнул мальчишка и, не по-доброму, с предостережением взглянув на своих товарищей, побрел по берегу. Но стоило ему отойти несколько шагов, как те засмеялись.
— Ха-ха-ха! — передразнил он их и пошел быстрее.
— Он вчера храбрость испытывал! Будет ли голова кружиться, если его… — давясь смехом, рассказывала девочка в сарафанчике. — Залез в бочку да и в овраг! Уж так его мчало — даже бочка не выдержала! Обручи соскочили!
— Мы прибежали, а он в беспамятстве лежит!
— Эй вы! Айда! — крикнул мальчишка издали — уже весело, явно что-то замыслив, и все прыснули к нему наперегонки.
— Вожак, — ласково сказал Костя, глядя им вслед.
Нина сидела на траве, положив подбородок на коленки и слабо покачиваясь.
— О чем думаешь?
— А так… интересно. Ведь вот есть уже этот человек, который туда… — указала глазами на небо. — Ходит, смеется, самый обыкновенный. А кто он? Случайный, или?.. Случайный в том смысле, что по здоровью подошел, астрономию знает. Или это будет такой, который сызмальства мечтал об этом? Начитался Жюль Верна, Циолковского! И тоже в бочке в овраг скатывался!
— Не случайный, — убежденно произнес Костя. — Ничего стоящего случайными людьми не делается.
Прерывисто-зычный гудок из-под берега, уплотняя воздух, заглушая все прочие звуки, прокатился по реке.
— Поплывем к нашим на пароходе! — предложил Костя. — Разве пароходом можно?
— Наше село от пристани в километре.
— А нас там не встретят так же?
— Ну, вот еще… Там я хозяин!
— Ого!
— Не сидеть же нам здесь?
— Так поехали! — согласилась Нина, вскакивая с земли. Ей сейчас, пожалуй, было безразлично, куда ехать, где быть — только бы вместе!
Глубоким логом, по проложенной по его дну дороге, они спустились к пристани, чтобы узнать, когда отправляется пароход.
До отплытия оставалось три часа.
— Костя, мне придется сходить домой.
— Зачем?