Влюбленные антиподы

— И вовсе нет… Удалил письмо с домашкой, которую она отправила моей сестре. Таськин пароль я знал, так как сам регистрировал ей почту, но хотелось, чтобы не осталось следов и у отправителя. А эта девчонка даже не поняла, куда делось письмо, — он говорил сначала серьезно, а сейчас вдруг расплылся в чеширской улыбке. — Мне кажется, она до сих пор не въехала…

Он поднял руку и защелкал у меня перед носом пальцами.

— Кошку звали Коша, верно? Ты сама рассказывала, что родители долго не могли придумать ей имя, вот и называли кошку кошкой. А ты просто произносила слово по-детски неверно, верно?

Мой рот открылся. Сам собой. И, кажется, не закрылся, даже когда я вскрикнула:

— Как ты мог?!

Этот мог, спокойно. И так же спокойно начал перечислять причины давнишнего взлома моего почтового ящика:

— Во-первых, я тогда разозлился на Таську. Очень сильно. А во-первых-первых, мне было интересно, смогу ли я это сделать. Смог. Наверное, тогда я и понял, что хочу заниматься компами.

— Ты знаешь, как это называется?

Я все никак не могла прийти в себя от такой интересной новости.

— Знаю… А ты знаешь, — и он ткнул в меня пальцем, — как называется то, что ты делала моей сестре всю школу? Медвежья услуга! Если бы ее мозги хоть чуть-чуть в школе работали, она бы сейчас такой дурой не была. Так что виновата во всем ты. И как посмотрю, твоя умность не особо принесла тебе успеха…

— Что?

— Даш, ты только междометиями умеешь разговаривать? Бери байк и поехали уже. Иначе я снова пойду купаться и останешься без ужина… У меня-то есть на ужин вино.

— Да вот и останусь!

Мне хотелось бросить велосипед и сбежать. Сбежать домой. В Питер. Закрыться в своей комнате. Схватить подушку. И реветь. Но я… Я стояла на месте. А потом, через секунду, когда Кузьма подвинул ко мне велосипед, вместо того, чтобы схватить его за ручки, я схватила воздух, сжала его в кулаки и, развернувшись, зашагала прочь. Через траву, мимо скамейки, дерева, к углу дома, чтобы свернуть на улочку и пойти по ней. Куда? Не знаю. Ключа у меня не было. И вообще ничего не было. Кроме злобы. Неимоверной злобы. Она росла-росла и выросла в… Слезы! Которые хлынули из глаз фонтаном. Как раз в тот самый момент, когда Кузьма нагнал меня и резко крутанул к себе.

— Сдурела?!

Но тут же заткнулся, увидев, что я плачу.

— Из-за чего?

Он как-то сразу весь обмяк. Или это просто у меня перед глазами потекла картинка… Но я не могла плакать. Не могла плакать перед ним. Я… Я пыталась успокоиться. Это глупо. Все глупо… Ну куда я пошла? Мне же идти тут абсолютно некуда. И куда побежал он, ведь…

— Там… велики… не пристегнуты… — с трудом выговорила я, почти не слыша собственные слова за непрошенными всхлипываниями.

— Да плевать… — его руки с плеч переместились мне на щеки. — У меня тут девчонка… — он замолчал, и я тоже замерла, чувствуя, как под его горячими пальцами высыхают липкие слезы. — Плачет… Я, дурак, ее обидел… Думал, она поржет вместе со мной. А она… Обиделась. Дашка, ну ты что… Из-за чего?

Его глаза так близко… Плевать, о чем они говорят… И тем более плевать, что говорят губы… Они тоже близко. Слишком… Даже очень… Еще мгновение… Но их хозяин промахнулся, и я щекой почувствовала легкую щетину.

— Прости меня, Коша.

Щека к щеке еще долгие секунды три, и Кузьма отстранился. Вытянул футболку и промокнул мне щеки.

— Я больше не буду, честно.

— Не сможешь, — дрожащим голосом ответила я. — Потому что я сегодня же пароль поменяю и все вопросы.

— Блин, ты все о ящике! А вообще это правильно, — мягкость из его голоса пропала, как не бывало. — Рекомендуют делать это не раз в десять лет, а раз в полгода хотя бы…

Потом он поднял палец и почти ткнул ногтем мне в глаз — я аж зажмурилась.

— Глаза красные, — выдал он все так же сухо. — Будем считать, что это ты в соленом море перекупалась.

А мне бы снова в воду. На теле появился белый налет, который подмышками растекся противными ручьями. Я поспешила отойти от Кузьмы. На всякий случай — нос у меня оставался заложенным. Почти бегом я вернулась за велосипедом и поехала вперед, и только когда Кузьма обогнал меня, я заметила, что он оставил рюкзак на пляже.

— Даш, тебе вина жалко? — притормозил рядом со мной Кузьма. — Для всего этого есть Мастеркард. Я только что чуть подругу не потерял…

— Кого? — я даже нажала на ручной тормоз и тронула ногой асфальт. — Какая я тебе подруга?

— Ну… — он как-то замялся.

Глаза спрятались за стеклами солнцезащитных очков. Не поймешь, прищурены ли. Свои очки я оставила на шезлонге. И мне уже сказали, что мои глаза красные.

— Я считал, что мы друзья… Еще с детства.

— А…

Ну да, друг… Хуже Таськи… Еще б сказал любовник — ведь поцеловал же тогда… А сейчас нет. А ведь была возможность. И даже слова поперек не скажешь — типа, утешал. Не поцеловал. Потому что не захотел. Да и к счастью!