Влюбленные из Хоарезма

Словно по мановению волшебного жезла на помосте появились пятеро нагих красавиц. Их длинные волосы были подобраны, и ничто не мешало любоваться их прекрасными телами. Девушки скользнули в бассейн, откуда-то сверху послышалась музыка, и начался медленный, но по-своему очень красивый танец обнаженных тел в прозрачной воде.

— Вот это да!— выдохнул Хасим.— Такого в «Красном Соколе» не увидишь!

— У Руты — одно из самых лучших заведений в Хоарезме, — ответил Харра. — Она мудрая женщина. В первом зале тесно, душно и дешево, а здесь — прохладно, просторно и дорого. Но из первого зала одним глазком можно подсмотреть, что творится здесь, и это привлекает туда толпы народу. И рано или поздно какой-нибудь из скромных до поры до времени посетителей правдой и неправдой собирает деньги и появляется здесь, на помосте. А уж Рута не смотрит, сколько дыр у него в халате.

Солдаты, как зачарованные, смотрели на игру морских дев. Те плескались в бассейне, словно разноцветные русалки всех морей. Одна из них была явная кушитка с темно-коричневой кожей, полными губами и жесткими, вьющимися волосами. Были здесь и светловолосые северянки, и смуглые туранские красавицы. Похоже, Рута ходила на невольничий рынок не только затем, чтобы искать людей, когда-то ее предавших.

Танец кончился, музыка смолкла, пятеро посетителей поднялись из-за столов и вытащили девушек из бассейна. За столы они, конечно уже не вернулись.

— А хватит ли на нашу долю?— забеспокоился Фархуд.

— Ты не слышал, что сказала Рута? Она десять лет провела в веселом доме. У нее все поставлено на широкую ногу, отсюда еще никто не уходил обделенным,— заявил Харра. Он сидел на своем стуле, развалясь и прислонившись спиной к стене.— Что касается меня, то я предпочту немного протрезветь. Это вино ударяет в голову. А с девушками Руты негоже встречаться бесчувственным чучелом.

— Да ты разве пьян?— удивился Альмид. — Видал я тебя после третьего кувшина заморанского, вот это было действительно…

Но тут в трактир через общий зал ввалилась пестрая толпа — флейтисты, барабанщики, факиры и танцовщицы. В центре этого шествия вышагивал юноша в богатых одеждах, невысокого роста, узкий в плечах и бедрах. Его поразительной красоты лицо с чуть раскосыми темными глазами было невозмутимо, как вода горного озера. Он вскинул тонкую руку, и свист флейт, бой барабанов и скачки акробатов тут же прекратились. Юноша учтиво поклонился всем присутствующим:

— Да простят мне мою дерзость все, кто вкушает от услад этого заведения! Я приглашаю сегодня всех пить и есть за мой счет, и если вы прислушаетесь, то, несомненно, уловите шум в том зале, ибо я велел угощать от моего имени всякого, кто войдет туда, сколько бы он ни выпил или съел. Прошу вас, нежные девы.

Приведенные им танцовщицы бросились помогать девушкам Руты, флейты и барабаны завизжали и загремели снова, еле слышные в восторженном реве посетителей, с энтузиазмом принявших приглашение расточителя. Факир бросил в бассейн щепоть семян, и мгновение спустя вся поверхность воды покрылась цветущими лилиями. Это вызвало новые одобрительные вопли.

— Что-то здесь становится шумно,— проворчал Харра.— Эй, парень, пошумел и выметайся отсюда! Слышишь, что я сказал? Забирай свой балаган и выметайся!

— Да ладно тебе,— вмешался Фархуд.— Смотри, что вытворяет тот вендиец!

Смуглый тощий факир расшвыривал горсти цветной пыли направо и налево. Она взлетала стайками сверкающих, словно драгоценные камни, крошечных птичек, разноцветных большекрылых бабочек и стрекоз. Слова Харры не встретили поддержки и за другими столами, а он был достаточно пьян, чтобы, разозлившись, вскочить и схватиться за меч.

— Убирайся, парень! Кичись своим богатством где-нибудь в другом месте!

Факир подскочил к Харре и выпустил стайку птичек прямо на него. Воин досадливо отмахнулся и шагнул ближе к чудному богачу. Юноша повернул к нему холеное, с тонкими чертами лицо.

— Почему мы должны пить за твое здоровье?— бушевал Харра, не обращая внимания на укоризненные уговоры своих друзей.— Кто ты такой, что пришел сюда и превращаешь в балаган лучший трактир Хоарезма? Если ты приезжий — а по твоей внешности не скажешь, что ты туранец, — веди себя в нашей стране так, как хотим мы!

Незнакомец взмахнул рукой, и столпотворение стихло, словно и не было.

— Я вижу на ваших кольчугах льва с гривой из солнечных лучей,— с поклоном сказал юноша Харре, одновременно обращаясь и к остальным солдатам.— Значит ли это, что вы прибыли из Аграпура и состоите в войске Повелителя Илдиза?

Он произносил слова туранского языка без какого-либо акцента, более того, Харра услышал тот своеобразный выговор, который свойствен только хоарезмцам.

— Да,— еще напряженно, но уже без злости ответил он. — Мы из Аграпура. И действительно состоим в войске Повелителя.