Влюбленные мошенники

– Я о них читала, но никогда раньше не видела, и теперь хочу посмотреть. Что тут такого? Может, у меня другого случая не будет. А ты был когда-нибудь в опиумной курильне?

Рубен неохотно кивнул.

– И что тебя туда привело? Он пожал плечами.

– Любопытство.

– Ну вот видишь! Своди меня туда, Рубен.

– И речи быть не может.

– Почему? Ты же сказал, что это не опасно даже ночью!

Грейс стояла на своем, пока он не сдался. Она, ликуя, подхватила его под руку и потащила вперед.

– Жаль, что у нас нет пистолета, просто на всякий случай. Ведь у тебя нет пистолета?

– Конечно, нет! Не будь дурой.

– Неужели ты никогда не носишь с собой оружия?

– – Нет, не ношу. С какой стати? Я же не убийца! Грейс недоуменно покачала головой, глядя на него.

– А ты знаешь, где находится такая курильня? – спросила она, нарочно понизив голос, чтобы создать настроение жути.

– Да они тут на, каждом шагу. Далеко идти не придется.

Рубен был прав; не пройдя, и половины квартала, он заставил ее свернуть в переулок под названием Рыбная аллея. Переулок был так тесен, что дм, пришлось двигаться в затылок друг, другу между двух темных, покрытых грязными потеками стен. Наконец они оказались во дворе, еще более замусоренном и зловонном, чем Рыбная аллея. Дверь, ведущая в притон, была чуть приоткрыта. Грейс. сразу поняла, что это и есть притон, потому что сладковатые пары наркотика ощущались даже на расстоянии. В тусклом свете было видно, что дверь Охраняет всего один молодой китаец с культей вместо левой руки.

– Господа хотят покурить? – осведомился он, ухмыляясь идиотски-блаженной улыбкой, и указал дорогу внутрь длинной курительной трубкой, зажатой в единственной руке. – Имеется турецкая травка, персидская травка, отличный товар! Господа желают зайти?

В глубине двора мужчина в грубой рабочей одежде сгружал с телеги тяжелые деревянные ящики и передавал их другому, который был виден только до пояса, так как стоял на ступеньках садовой лестницы, ведущей в подвал.

– В этих ящиках опиум? – с ужасом спросила Грейс.

– Нет, зеленый чай, – насмешливо отозвался Рубен. – Их называют пикулями[29]. В них загружают наркотик, поступающий из Турции, Индии и других стран.

Вытащив из кармана деньги, он протянул их радостно ухмыляющемуся охраннику и что-то прошептал.

– Ладно, хозяин, – ответил страж, скалясь еще шире.

Рубен обернулся к Грейс.

– Идем, – скомандовал он, взяв ее под руку. – Хочется поскорее с этим покончить.

Сначала она не увидела ничего, кроме дюжины. огоньков, тускло тлеющих тут и там в совершенно темном помещении. Когда глаза привыкли к темноте, ей удалось разглядеть циновки на полу, потом скамьи, многоярусные нары, уходящие под самый потолок;

Вонь стояла нестерпимая, тяжелый воздух слоился от курений. Грейс наконец увидела людей, полулежащих на циновках. Здесь находились не только мужчины, но и женщины, все в разных стадиях наркотического транса – от блаженного отупения до полной бесчувственности. Было тихо, как в могиле.

Она вскоре поняла, что тусклые огоньки в плошках предназначены для раскуривания опиума. У нее на глазах высохший, совершенно лысый старик потянулся за своей трубкой с длинным – не меньше восемнадцати дюймов – причудливо вырезанным узловатым стволом. Вот он окунул острие длинной иглы в жестяную коробочку, напоминавшую табакерку, и вытащил комок какой-то темной массы, похожей на смолу. Держа иглу над пламенем, старик выждал, пока катышек не начал булькать и плеваться брызгами, потом ловко запихал его в чашу кальяна, припал ртом к мундштуку и запыхтел, выпуская через нос частые облачка дыма. Подогревающийся на огне опиум производил тот же звук, что и сало, шипящее на сковородке. Грейс невольно содрогнулась от отвращения. Вот глаза старика закрылись; кальян выскользнул у него из пальцев. Он вытянулся на циновке в наркотическом забытье, неподвижный и бледный, как мертвец.

– О Боже, – прошептала Грейс, – это ужасно. Рубен согласно кивнул. Ей хотелось поскорее выбраться отсюда, и только его вселяющее уверенность присутствие удерживало ее на месте. Крепко уцепившись за его руку, она заставила себя еще раз взглянуть на закопченные до черноты стены и потолок, на грязь, на плотный от дыма, почти непрозрачный воздух, а главное, на пребывающих в апатии одурманенных наркоманов. Все они казались живыми мертвецами, видящими отравленные сны, пока их тела разлагались, а души погружались в небытие, Рубен обхватил одной рукой ее плечи:

– Пошли домой, Грейс.

Его мягкость ошеломила ее. Ей захотелось обнять его крепко-крепко, и чтобы он тоже обнял ее обеими руками. Она позволила ему увести себя из задымленного притона, после которого воздух во дворе показался ей почти свежим. Они снова вышли на Дюпон-стрит, не нарушая молчания, и подозвали кеб, двигавшийся на север.

Только когда Рубен отпер дверь своего дома на Янси-стрит и пропустил ее вперед, настроение у Грейс стало улучшаться. Наверное, потому, что она вернулась домой.

Глава 8

Полынная водка размягчает сердце и мозги.

Эддисон Мизнер

– Есть кто дома? Эй, Гусси, ты наверху?