Влюбленный джентльмен

Грум был худосочен и невысок ростом, из-за чего казался куда младше своих лет, но, как было известно графу, его опыт обращения с лошадьми был колоссален.

Кроме того, он был безукоризненно честен, однако не без авантюрной жилки, что было не чуждо и самому графу.

Он отложил «Морнинг пост»в сторону.

— Ну, Генри?

— Я все разузнал о ней, милорд! Она живет в маленьком домишке, номер восемьдесят два.

— Одна?

— Нет, милорд. С ней живет ее матушка, которая, как все уверяют, уже давно больна. К ней постоянно ходит доктор. А женщина, что была с ней, — служанка. Зовут ее Анна.

Говорят, она настоящий лев, когда дело доходит до покупок Всегда ухватит лучшие куски — как бы мало ни брала.

Граф улыбнулся.

Он понял, что Генри производил свою разведку по мясницким лавкам, которых в Шеппердз-Маркет было достаточно.

— Что-нибудь еще, Генри? — поинтересовался он.

— О молодой леди все отзываются хорошо, милорд. Говорят, пришлось ей тяжкое время пережить, покуда работу на Бонд-стрит не нашла. С тех пор довольствуется своим куском хлеба и, как я слыхал, не ждет иных милостей.

Граф узнал все, что ему требовалось.

— Спасибо, Генри.

— Рад стараться, милорд! — насмешливо откликнулся Генри.

И с дерзкой улыбкой вышел из комнаты.

Граф, не терпевший фамильярности в отношениях с прислугой, был куда более снисходителен, когда дело касалось Генри.

Возможно, дело было в невысоком росте Генри. К тому же он был не только полезен, но и надежен, а это, как убедился граф на полях сражений, было куда более нужным качеством, чем великосветские манеры.

Стараясь не погонять себя, граф поднялся на ноги и, выйдя в холл, взял из рук слуги шляпу и трость.

— Запрягать экипаж, милорд? — обратился к нему один из слуг.

— Нет, я пройдусь пешком, — ответил граф.

Он вышел из дома. От южного края Беркли-сквер было рукой подать до Шеппердз-Маркет, и граф так или иначе собирался пройти туда пешком.

Несмотря на поздний час, мелкие лавки были еще открыты в расчете на покупателей, возвращавшихся с работы.

Их владельцы не думали брать пример с крупных магазинов, работавших в строго определенные часы, и устанавливали свои собственные порядки.

Хозяева лавок были людьми дружелюбными и большей частью знали друг друга, как это бывает в маленьких деревушках, подобно которым Шеппердз-Маркет и оставался веками.

Графу не составило труда отыскать среди крохотных домишек нужный ему восемьдесят второй, который, как ему показалось, в основном населял ремесленный люд.

Подойдя ближе, он с удовлетворением отметил царящую в доме чистоту — опрятные занавески украшали окна с вымытыми стеклами, а старинные ручки, с помощью которых стучали в двери, были отполированы до зеркального блеска.

Граф взялся за ручку и постучал.

Вскоре послышались шаги и дверь отворилась.

Пожилая женщина, одетая, как положено солидной служанке, которая, как уже было известно графу, состояла при Тэлии, воззрилась на него с нескрываемой враждебностью.

— Я хочу видеть мисс Карвер, — требовательно заявил граф.

— Мисс Карвер нет дома, милорд.

По интонации женщины граф догадался, что Тэлия рассказала о нем служанке, видевшей, как он разговаривал с ней на улице.

— Боюсь, это не правда.

— Мисс Карвер не принимает, милорд.

В голосе женщины слышалась уже открытая неприязнь, на тот случай, если до графа еще не дошло, что означают слова «ее нет дома».

— Думаю, меня она примет, — упрямо произнес граф.

С этими словами граф шагнул вперед, и, поскольку ростом он не был мал, Анна машинально отступила.

На какой-то момент она замешкалась. Затем, словно испугавшись своего грубого обращения со столь высокородным гостем, она отворила дверь комнатки, находившейся слева в коридоре, и сказала:

— Пусть ваша светлость подождет здесь.

Граф вошел в маленькую гостиную. Комната была обставлена со вкусом, хотя в ней и не находилось ни одной ценной вещи. Однако в глаза бросался заваленный бумагами стол, и граф подумал, что Тэлия, должно быть, привыкла делать эскизы шляпок, прежде чем приступать к их искусной отделке.

Он стоял спиной к камину и насмешливо улыбался, размышляя о том, какой переполох наверху вызвало его прибытие.

Неожиданно отворилась дверь, и в комнату вошла Тэлия.

Граф заметил, что девушка сменила прежнюю одежду на простое муслиновое платье, которое ей было весьма к лицу и выгодно подчеркивало цвет ее волос и белизну кожи.

Бросив на нее взгляд, граф подумал, что, вне всякого сомнения, она была прелестна и гораздо красивее, чем все женщины, встречавшиеся ему в последние годы, что вызывало в его сердце чувство сродни триумфу. Настойчивость, с которой граф стремился увидеть ее снова, пока что полностью себя оправдывала.

И совсем не ожидал он того, что Тэлия, войдя в комнату и закрыв за собой дверь, стремительно приблизится к нему и еле слышным голосом произнесет:

— Вы не должны приходить сюда. Пожалуйста, уходите!

— Уйти? — изумился граф — Но почему?

— Потому что моя мать не должна узнать о вашем приходе.

Граф поднял брови.

— Неприязнь вашей матери относится только ко мне? — спросил он. — Или ко всем вашим знакомым мужчинам?