Влюбленный горец

Хотелось заключить его в объятия, хотелось целовать его. Ей нужно было почувствовать, как к ней прижимается его сильное тело, как его руки ласкают ее. Он сказал, что ему хочется взять ее, и — помоги Господи! — пусть это случится ночью. Так хотелось снова испытать это блаженство, которого она достигла благодаря его ласкам.

Ей стало нестерпимо жарко, когда она представила, как Куин снова трогает ее, прижимает к себе. Она зажала бедра, когда желание стало пронзительным, но это только еще больше разбередило ее.

Маркейл решила не ложиться. Проснувшись утром в объятиях Куина, словно окутанная его теплом и ароматом, Маркейл с тех пор предпочитала дремать сидя.

Взгляд Маркейл переместился к входу в пещеру, где тени находились в постоянном движении. Куин забрал с собой факел, оставив ее во мраке, но она уже привыкла к подземелью. Правда, она не могла похвастаться способностью видеть в темноте, как Воители, поэтому приходилось полагаться на слух.

Одна тень вдруг превратилась в человека. Маркейл заметила обруч у него на шее.

Куин!

Она даже не поняла, насколько близко он был все это время. Сердце лихорадочно забилось, когда он шагнул в ее сторону.

Маркейл встала, зажав в руках его тунику. Когда Куин замер, она решила подойти к нему сама. В жизни ей слишком часто приходилось сидеть, ждать и наблюдать, чем все закончится. Настало время взять инициативу в свои руки.

Она успела пройти половину расстояния, когда он в два широких шага преодолел оставшуюся половину и схватил ее в охапку. Маркейл охнула. Его сильное, жаркое тело прижало ее к холодным камням.

— Лучше бы ты притворилась, что спишь, — шепнул он ей на ухо.

— Невозможно, потому что я только и думаю о тебе.

Куин тихо зарычал, а потом впился в ее губы поцелуем. У нее перехватило дыхание. Чтобы ощутить силу его желания, не нужно было никакой магии.

Но этого ей было мало. Маркейл хотела его всего — всего целиком! — и она получит его этой ночью.

Куину еще никогда не хотелось женщину с такой страстью. Побывав замужем, Маркейл осталась невинной во всем, что имело отношение к плотским удовольствиям, но быстро приобретала опыт. Помимо своей воли Куин не мог оторвать от нее глаз, пока она бодрствовала, и молился, чтобы она поскорее заснула — так было легче держаться на расстоянии.

Но сейчас он был готов променять рай на ад, лишь бы быть уверенным, что возьмет ее.

Его ладони легли на ее бедра, чтобы удержать на месте. Он едва владел собой и боялся, что полностью потеряет самообладание, едва она прильнет к нему.

Но еще больше хотелось потрогать ее. Его руки двинулись вверх и задержались на ее тонкой талии, а потом легко скользнули выше к груди.

Куин был готов разорвать платье на куски, чтобы увидеть ее обнаженной, но в последний момент остановился, когда сообразил, что у нее нет никакой другой одежды.

Их поцелуй длился бесконечно. Выгнув спину, она коснулась его грудью. Он взял груди в ладони, удивляясь их полноте и тяжести, легонько погладил большими пальцами и услышал, что она затаила дыхание, когда он задел соски. И сразу почувствовал, как они затвердели под тканью платья.

— Куин, — простонала Маркейл.

О, как она волновала его кровь!

Отпустив груди, Куин потянул ее юбку вверх. Маркейл перехватила ее и торопливо сдернула платье через голову.

Он опустился перед ней на колени, поцеловал в голый живот, а его руки в это время стягивали с нее башмаки и шерстяные носки. У нее оказались сильные ноги и гладкая, словно атласная, кожа. Куин поцеловал каждое ее колено, а потом поднялся и привлек к себе.

— На мне ничего нет, — напомнила она.

Куин усмехнулся.

— Я вижу.

— А на тебе есть.

— Хм, — усмехнулся он, уткнувшись ей в шею. — Если я скину бриджи и сапоги, меня будет не остановить.

Она прошептала его имя, когда он наклонился и взял в рот напряженный сосок.

Маркейл пошатнулась и повисла на нем. Ее дыхание стало неровным, а стоны, которые она издавала, звучали музыкой в его ушах.

Но это было только начало.

Куин аккуратно, насколько это было возможно, расправил ногой ее платье и свою тунику на плите, потом поднял Маркейл на руки и уложил поверх одежды. Постелью это было назвать трудно, но другой у них не имелось.

Улыбаясь и слегка прикрыв глаза, Маркейл следила за каждым его движением. Куин понимал, что не нужно торопиться, но ему так хотелось кожей ощутить ее близость, что он, не раздумывая, сбросил сапоги и сдернул с себя бриджи.

— О! — только и произнесла Маркейл, приподнимаясь на руках. — Ты просто… ошеломляюще великолепен, Куин.

— Нет, моя жрица. Это ты великолепна. — Он опустился на колени и наклонился над ней. — Твоя кожа нежнее шелка, твои глаза, как редчайшие драгоценности. Ты… — Он лизнул ее пупок, — …сводишь меня с ума…

Маркейл обхватила его за шею.

— Ты тоже сводишь меня с ума. Не заставляй меня ждать, пожалуйста!

Он мог бы и дальше продолжать эту игру, но вдруг ощутил силу ее желания, которое ничем не отличалось от его — острого, томительного, отчаянного.

Куин прижался к ее губам.

Разведя ноги в стороны и приподняв их, она потерлась бедрами о его восставшую плоть.