Влюбленный холостяк

— О, Блэкхит. Для столь опытного человека вы иногда так… наивны. Но не стану развеивать ваши иллюзии. Вы достаточно скоро сами все поймете.

— Нет, мадам. Это вы поймете.

Она лишь повела бровью, убежденная в верности своего мрачного предсказания.

— Я не шучу, моя дорогая. Я намерен доказать, что для вас брак не станет карой, как вы того ожидаете.

— Да? И как вы намерены сделать это, Блэкхит?

— Начну с того, чтобы вы были полностью удовлетворены в постели.

Даже сгустившийся мрак не смог скрыть ни краски, которая залила ее лицо, ни того, как она беспокойно заерзала на сиденье.

— И я полагаю, что вы намерены начать… удовлетворять меня уже сегодня?

Он посмотрел на нее из-под прикрытых век.

— Могу начать прямо сейчас, если вы пожелаете.

— Думаю, после ужина.

— Нет, до ужина. Небольшая разминка в постели улучшит аппетит.

Она отвернулась, но он успел заметить ответное желание в ее глазах.

— Вот вам и весь мужчина, — сказала она, оглядевшись с видом знатока. — Всегда думает об одном и только об одном. По крайней мере вы честно говорите об этом, Блэкхит.

— Это не то, о чем я могу лгать, даже если бы захотел.

— Значит, выл впрямь думаете об этом. Он улыбнулся.

— Вы хотите убедить меня, что сами не думаете об этом? Эва снова принялась играть кольцом.

— Конечно, думаю. Но это от меня не зависит. Беременность странным образом влияет на женщину. Я уверена, что мой возросший… аппетит к тому, что в нормальных условиях я сочла бы отвратительным — то есть делить с вами, Блэкхит, брачное ложе, — связан с тем, что мое тело более не принадлежит мне.

— Гм-м… да. Но оно точно принадлежало вам, когда я заронил в него семя, не так ли?

Она бросила на него наигранно-гневный взгляд.

— Вы опять о том же?

— Прошу прощения, — пробормотал он, но у него на лице играла ухмылка. — Будем трогаться?

— Чем быстрее, тем лучше.

Карета тронулась, колеса захрустели по покрытым ледяной коркой лужам. Люсьен откинулся на подушки сиденья, стараясь согреться под тяжелым шерстяным плащом, и стал глядеть в окно. Ему были видны холмы, поднимающиеся на фоне темнеющего неба словно огромные задумчивые стражи. На юге были скалы, а за ними — море.

Он посмотрел на свою молодую жену.

— Вам не холодно, моя дорогая?

— Вполне терпимо.

Она не взглянула на него, ее задумчивый взор был обращен в сторону моря, где в сумеречном свете белые барашки волн катились к берегу, словно убегая от надвигающегося шторма.

— Похоже, будет дождь, — сказала она.

— Полагаю, снег.

— Снег и холод в нашу брачную ночь. Гм-м. Как это подходит.

— Прекратите, Эва, — тихо проговорил он. Она вскинула голову.

— Что прекратить?

— Вы изо всех сил пытаетесь расстроить этот брак. Я этого не допущу.

— Что вы сказали?

— Вы прекрасно слышали. Вы собираетесь исполнить ваше мрачное пророчество, которому верите. Намерены доказать, что брак — это непереносимое мучение. Как вам угодно, но я говорю, что если брак разрушится, то только из-за вас — не из-за меня.

Ее глаза превратились в злые щелочки.

— Вы обвиняете меня в том, что я разрушаю этот союз еще до того, как он сложился?

— Получается, что да, обвиняю. Скажите, мадам, что у вас на уме?

Он снова загнал ее в угол, и они оба это понимали. Если Эва продолжит держаться в язвительной манере, его мысли будут более чем оправданы. Если она сдастся и попытается честно взяться за строительство этого брака, то утратит бдительность, сделает свое сердце уязвимым для обид и измен.

— Вы чудовище, Блэкхит, — процедила она и спрятала руки в муфту.

— Да, я знаю. — Он улыбался. — Но даже чудовища не хотят проводить всю жизнь, не снимая боевых доспехов. Может, установим перемирие и попытаемся им воспользоваться?

Эва вздохнула и одарила его осторожной улыбкой.

— Да, давайте попытаемся. — Она опустила глаза. — Простите, Блэкхит. Видимо, вы правы.

— Конечно, моя дорогая. — У него на лице заиграла обольстительная, самоуверенная ухмылка. — Ведь я всегда прав.

Она схватила муфту и с хохотом бросила ее прямо в его самодовольно улыбающееся лицо.

Глава 21

Они вернулись домой, и начался пир. Лобстер в нежном соусе из сливок и хереса. Барашек, еще шипящий в собственном жиру, купался в мятном соусе и был украшен пучками петрушки. Запеченная рыба, залитая лимонным соком; в булочки, выставленные на стол прямо из печи, вкладывали кусочки сливочного масла, которые тут же таяли. Морковь в винной глазури, пастернак и груда других сезонных овощей. Все это было красиво приготовлено и выложено на большие блестящие блюда из серебра лучшей пробы, которые вместе с хрустальными рюмками и фарфоровыми тарелками сверкали в свете десятков свечей.

Работники и слуги предложили тост за новую герцогиню Блэкхит, и это растопило лед, который Эва изо всех сил пыталась сохранить вокруг своего сердца. А Блэкхит, отказавшись злиться, несмотря на все ее укусы, и бросавший на нее долгие страстные взгляды, был, казалось, полон решимости пробить брешь в ее обороне, как полководец при осаде города.

Она мысленно повторяла его слова: «Вы намерены доказать, что брак — это непереносимое мучение. Если брак разрушится, то только из-за вас — не из-за меня».