Влюбленный мятежник

Она вздохнула и огляделась вокруг. В помещении было много женщин. Жены, сестры, дочери трудились рядом с любовницами и проститутками. Жены офицеров, женщины несчастных рядовых – кто в бархате и кружевах, кто в домотканых одеждах. Слезы навернулись ей на глаза, и Аманда внезапно осознала, что в этом и заключается смысл всего происходящего. Колонии объединились, и люди объединились тоже. Если они победят в этой войне, то будут жить в совершенно новой стране, в новом обществе, с совсем иным отношением к жизни. В стране, где любой человек сможет стать великим, невзирая на свое происхождение. В их армии кузнец воевал бок о бок с потомственным дворянином. Новая страна будет принадлежать всем им: и сестрам, и дочерям, и любовницам, и проституткам.

– Аманда?

– Иду. – Она развязала фартук и выбежала из лазарета следом за Эриком. Погода не улучшилась. Ветер яростно набросился на нее, и она поежилась. Эрик поспешно укрыл жену своей шинелью и повел к открытым воротам конюшни. Она ощутила на талии его руку. Пока они шли, ее сердце учащенно билось.

Эрик завел ее внутрь конюшни. Недалеко от них пылал огонь в кузне, слышались удары молотка: видимо, чинили упряжь. Аманда прислонилась к неотесанной бревенчатой стене, выжидающе глядя на Эрика.

– Ну? – потребовала она.

Он улыбнулся:

– Ты знаешь, где проводят зиму части генерала Хоува?

Она напряглась.

– В Филадельфии.

– М-м-м. На расстоянии двадцати восьми миль отсюда. Они обнаружили, что наши отряды запасаются фуражом, и кое-кого даже смогли захватить в плен. Кто знает, может, бедолагам будет гораздо лучше в плену у бриттов, чем здесь, но большинство колонистов все же не променяют свободу ни на какие блага.

– Зачем ты мне все это говоришь? – воскликнула она.

– Потому что кто-то из своих передает сведения британцам.

Аманда, потрясенная, задохнулась. Она почти не выходила из лагеря, за исключением единственной верховой прогулки с Дэмьеном как-то днем. И она заговорила низким, дрожащим от ярости голосом:

– Не могу поверить, что ты смеешь вновь обвинять меня!

– Аманда…

Она пихнула его в грудь так сильно, как только смогла, чувствуя слезы, подступающие к глазам.

– Не надо! Не говори мне ничего, не подходи ко мне и не смей больше швыряться своими дурацкими обвинениями! Пошел к черту!

Она рванулась прочь от Эрика, не слушая, что он кричит ей вслед.

Ее не заботило, видел ли их кто-нибудь. Она была уверена, что все равно весь лагерь знает, » что лорд Камерон проводит ночи отдельно от собственной жены.

Задыхаясь, она ворвалась в их хижину. Жак был дома, он сидел на лавке и чистил мушкеты. Когда она вбежала, он резко вскинул голову:

– В чем дело, миледи?

Аманда замотала головой. Слезы потекли по щекам.

– О, Жак! Как может он быть столь слепым! Я сделала все, что могла, и все равно…

Она подбежала к скамье и с радостью почувствовала на плече его успокаивающую руку. Он так долго находится рядом. Такой тихий и незаметный, но постоянно поблизости. Не важно, какие трудности ей приходилось преодолевать в жизни, она всегда чувствовала, что у нее есть защитник. Жак шептал ей ласковые слова по-французски, успокаивал. Внезапно дверь распахнулась. Оказывается, Эрик пошел домой за ней следом.

А она стоит здесь. В объятиях Жака. Аманда подумала, что сейчас он взовьется от ярости и начнет обвинять ее в новых смертных грехах.

Но, – к ее удивлению, он не проронил ни слова. Жак даже не сделал попытки отстраниться – просто посмотрел на Эрика поверх ее головы.

И Эрик промолчал. Закрыл дверь и ушел.

Этой ночью Аманде не спалось. Она мерзла под грубым одеялом, несмотря на то что на ней была теплая фланелевая рубашка, а в комнате горел огонь. Зубы отчаянно стучали. Внезапно в соседней комнате завозились, послышался звук распахиваемой двери, зазвучали и потом стихли голоса.

И наступила тишина.

А затем дверь в комнату чуть ли не слетела с петель. В проеме стоял Эрик: в высоких сапогах, тяжелом плаще и треуголке с плюмажем. Аманда мгновенно села в кровати, испуганная и обеспокоенная.

Он пьян, подумала она. Но он не был пьян.

– Скажи, что ты невиновна! – хриплым голосом потребовал он.

– Я невиновна, – ответила она, с вызовом глядя на него широко распахнутыми глазами.

Он улыбнулся и твердыми шагами пересек комнату. Она вскочила с кровати и попятилась к огню.

– Эрик! Черт тебя побери! Уж не думаешь ли ты, что можешь вваливаться сюда…

– Я не ввалился, я вошел.

– Ладно, ты не можешь входить сюда…

– Ах, любовь моя, и все-таки я могу!

Да, он мог. Он оказался рядом, поймал ее запястья и притянул в свои объятия. Аманда отбивалась, кричала, осыпала его самыми отборными ругательствами, услышанными от солдат, молотила кулаками по его груди.

Он засмеялся, не обращая внимания на ее сопротивление, и поднял ее на руки. Ее удары, однако, заставили его потерять равновесие, и они вдвоем тяжело рухнули на кровать.

– Эрик Камерон…