Влюбленный виконт

— A-а… наконец-то. Именно это я и хотел услышать. Если вы все-таки проявите ваш интерес к ней в будущем, мы не будем больше с вами вот так беседовать, но уладим это дело гораздо менее цивилизованным способом, как мужчина с мужчиной. Поскольку мы договорились об этом, мне остается выяснить только одну незначительную деталь, прежде чем я оставлю вас наедине с вашим виски. Каким образом вы завладели дневником?

— Я никогда… — Фитч остановился на середине фразы, подумал — бокал дрожал в его руке — и договорил кратко: — Я нашел его, Олти, черт бы вас побрал.

Годы, проведенные на войне, научили Люка разбираться в самых разных людях, и не только в солдатах и офицерах-пехотинцах, но и в так называемых джентльменах. Люк понял это после возвращения из Испании.

— Где? — спокойно спросил Люк, чувствуя, что Фитч говорит правду.

— В нашем клубе. Он лежал на столе. В тот день я пришел одним из первых и увидел его. Вот я и взял его себе.

— Когда это было?

Фитч пожал плечами, но приободрился, заметив, что Люк поверил ему.

— Примерно три месяца назад.

И бедняжка Мэдлин терпела оскорбления этого человека целых три месяца?

— А вам никогда не приходило в голову, что нужно вернуть его леди Бруэр? — Люк с отвращением вскочил на ноги. — Не утруждайте себя, выдумывая ответ, потому что мы с вами оба знаем, каким он будет.

И он ушел, не сказав больше ни слова, задержавшись только для того, чтобы отдать служанке деньги на тот случай, если мерзавец Фитч вздумает настаивать, что это не он заказывал виски, и откажется платить. Достигнув своей цели, Люк отправился обратно в Лондон, и поездка вовсе не показалась ему короткой.

Кто-то оставил дневник лорда Бруэра на столе в их клубе — нарочно? Случайно? И, самое важное, как, черт побери, получилось, что кто-то завладел им?

Фитч хотя бы позаботился о дневнике, но теперь на поверхность выплыла новая проблема.

Проклятие.

К их маленькому обществу присоединился еще один человек, и это не очень понравилось Мэдлин. Нельзя сказать, что Элис действительно вызывала у нее антипатию, но им никогда не удавалось сблизиться, несмотря на семейные узы.

— Вы хорошо выглядите.

Элис сидела на бархатном сиденье в семейной ложе, на что она теоретически имела право, будучи членом семьи Мей, Марта с мужем уехали в имение, и Мэдлин пригласила свою мать и тетю Иду сопровождать ее в оперу, но и не ожидала, что к ним присоединится еще кто-то. Элис была дочерью дяди ее покойного супруга и тоже молодой вдовой.

— Кажется, мы очень долго не виделись с вами, Мэд.

Когда кто-то называл ее прозвищем, которое дал ей Колин, это звучало совсем по-другому.

«Теперь еще одно прозвище — Мэджи… Манера Люка раздражать меня, но я уже к ней привыкаю…»

Возможно, решила Мэдлин, ей даже нравится это прозвище, особенно когда он произносит его своим особым, глубоким голосом, обнимая ее, и их тела двигаются в чувственном слиянии…

Теперь не время думать об этом.

— Я слышала, вы путешествовали, — безразлично проговорила она, глядя на дружелюбно улыбающуюся собеседницу с легкой настороженностью.

Элис Стюарт была родственницей по мужу, но между ними всегда оставалась некоторая дистанция и Мэдлин так и не понимала, почему.

— Немного, по разным местам, — подтвердила Элис.

Это была грациозная красавица с темными волосами и утонченным лицом, примерно того же возраста, что и Мэдлин. Ее муж вскоре после того как они поженились, умер от какой-то внезапной болезни, совсем как Колин.

— Хорошо, что вы вернулись в Лондон, — приветливо сказала мать Мэдлин.

— Приятно вернуться сюда, хотя кажется, что я пропустила что-то волнующее. А где лорд Олти?

В голосе Элис слышалось легкое любопытство.

— Его нет в Лондоне, — спокойно пояснила Мэдлин, не понимая, вызвана ли легкая досада, которую она ощутила, тем, что она так чувствительна к этому предмету разговора. Не осуждает ли ее Элис? — Хотя, признаться, я не слежу за расписанием его жизни и понятия не имею, куда он поехал.

— Сколько назойливых взглядов. — Мать Мэдлин томно обмахивалась веером. — Вы заметили, с каким любопытством на вас смотрят?

Конечно, Мэдлин уже заметила эти взгляды. Заметила она и театральные бинокли, направленные на нее.

— Быть может, дело в моем платье, — сухо возразила она, имея в виду новое платье из золотистого шелка с мелкими жемчужинками по краю коротких рукавов и вырезу. Его принесли только сегодня утром, и она осталась им чрезвычайно довольна, потому что ткань очень подходила к подаренным Люком серьгам. — Но, признаюсь, я не понимаю, почему все так поднимают брови — ведь мо декольте очень скромно по сравнению с декольте Габриэллы Фонтэн.

— Вы хотите, чтобы вас оценивали по этому образцу? — едко заметила тетя Ида.

— Не хочу, — согласилась Мэдлин. — Хотя мне кажется, она очень хороша.

— Мы, бесспорно, в состоянии оценить всю меру ее очарования, потому что бюст у нее просто вываливается из платья. — Осуждающий взгляд Иды обвел заполненные ложи. — Без сомнения, она оделась, чтобы произвести фурор. Здесь сегодня весь свет. Конечно, кроме лорда Олти.