Влюбленным вход воспрещен!

Первым делом я нашла последний набранный номер, тот номер, по которому он разговаривал перед тем, как выбросить телефон.

Под влиянием внезапного порыва я нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху.

Почти сразу мне ответил женский голос. Этот голос показался мне смутно знакомым, хотя я, как ни напрягалась, не могла вспомнить, где и когда я его слышала.

– Алмазный ты мой! – проговорила незнакомка вместо приветствия. Интонация совершенно не соответствовала словам – она была раздраженной, больше того – голос незнакомки едва не клокотал от ярости. – Алмазный ты мой, я тебе ясно сказала – не звони мне больше по этому телефону! Вообще не звони какое-то время! А этот телефон немедленно выброси! Причем так, чтобы его никто не нашел! И заляг на дно, я сама с тобой свяжусь, когда понадобится! Понял, алмазный мой?! Что ты молчишь? Ты понял меня или нет?

Я по вполне понятной причине не издавала ни звука, и незнакомка заволновалась:

– Григорий, это ты?

Поскольку я по-прежнему не отвечала, она прошипела что-то неразборчивое и отключилась.

Да, пожалуй, поторопилась я с этим звонком…

За этими мыслями и разговорами я сделала круг и снова оказалась возле забора стройплощадки.

Толпа вокруг места происшествия уже почти рассосалась, зато рядом с бетонной плитой стояла машина с мигалкой, и два милиционера уныло разглядывали торчащие из-под плиты ноги. Милиционеры были удивительно разные, как цирковые клоуны – один долговязый и рыжий, другой низенький и темноволосый. Вместе с тем они казались чем-то удивительно похожими, как бывают похожи долго прожившие бок о бок люди.

– Ну и что теперь делать? – проговорил рыжий мент, пнув ногой плиту. – Надо МЧС вызывать, снимать эту плиту и разбираться, что там от нее осталось…

– Чего их вызывать? – брюнет задрал голову. – Вон же кран… подцепим эту плиту и снимем… все равно с крановщиком разбираться надо – налицо нарушение техники безопасности со смертельным исходом…

– Да, не повезло мужику… – вздохнул рыжий.

– Мужику? – переспросил брюнет удивленно. – Какому мужику? Это же баба… или девчонка…

– Да я про крановщика! Она-то померла, и все, больше никаких забот, а его теперь затаскают! Да и нам с тобой головная боль…

– А нам-то что? Тут дело ясное, несчастный случай… протокол составим – и всех делов…

– Ага, несчастный… а только придется личность ее устанавливать, родственников искать…

– Насчет личности – это, может, и быстро разберемся! – брюнет наклонился и что-то поднял с земли. Я увидела бесформенный грязный предмет и с трудом узнала в нем свою сумочку – измятая, измазанная грязью, она совершенно утратила товарный вид, но, тем не менее, в ней лежали все мои документы и наличные деньги.

Я шагнула было вперед и собралась предъявить свои права, но что-то меня удержало.

– Опаньки! – рыжий милиционер радостно уставился на сумку. – Имеем сумку потерпевшей! А что в ней?

Его напарник расстегнул сумочку, достал из нее разбитый мобильный телефон, ключи, пузырек со спиртом (я ношу его с собой, чтобы протирать клавиатуры чужих компьютеров) и, наконец, мое удостоверение. Я всегда ношу его с собой, чтобы предъявлять строгим клиентам.

Открыв книжечку, мент с выражением прочитал:

– Голубева Мария Анатольевна… очень приятно познакомиться! – он покосился на торчащие из-под плиты ноги. – Хотя я предпочел бы другие обстоятельства…

– Ну, ладно! – оживился рыжий. – Вот уважаю я тех людей, которые всегда при себе документы носят! Думают они о нас с тобой, о защитниках правопорядка! Ведь случись что – такого человека сразу можно опознать, сразу протокольчик оформить, перед начальством отчитаться… Так, значит, и запишем: в результате дорожно-транспортного происшествия погибла гражданка Голубева Мария Анатольевна…

Я хотела было подойти к ним и заявить, что вот она я, что я не погибла, а пока еще жива, но неясная мысль заставила меня остановиться.

– Погоди! – прервал напарника брюнет. – Какое же оно дорожно-транспортное?

– А какое же еще? – рыжий удивленно взглянул на коллегу. – Она же по дороге шла? По дороге! Значит, дорожное…

– Э, нет! Дорожно-транспортное – это когда на проезжей части и с участием транспортных средств…

– А это какое же?

– А это, наверное, надо писать – несчастный случай на производстве… или не на производстве, а в быту…

Бравые милиционеры углубились в теоретический спор, а я медленно побрела прочь, додумывая ту самую смутную мысль, которая недавно остановила меня.

Собственно, это была даже не одна мысль, а несколько, целый список важных и неприятных мыслей. Голова стала легкой, и перед глазами как будто высветилась четкая дорога. Дорогу эту освещали мои мысли.