Влюбляясь в Бентли

Я крепко сжимаю дверную ручку. Латунь холодна в моей потной ладони. Сердце бешено бьется в груди, угрожая подскочить к горлу. По другую сторону этой двери — спальня Киры. Позади меня царит жуткая тишина, окутывающая маленький, четырехкомнатный дуплекс, через который я прошла всего несколько минут назад. Пустые пивные бутылки стоят в ряд на стеклянном журнальном столике перед пыльным диваном с сине-лиловым пледом. Рядом с бутылками — смятый пакет из «Макдоналдса», две развернутые обертки, одна из которых все еще содержит частично съеденный чизбургер за девяносто девять центов, кетчуп размазан по канареечно-желтому цвету. Есть пыльное зеркало и соломинка. Рядом включен телевизор, мерцающий синим и белым светом, пульсирующим в темноте, но звука нет.

Проходя мимо, я зажала нос, чтобы не почувствовать изнуряющую вонь от двух туалетов в углу комнаты. Не думаю, что моя тетя когда-либо утруждала себя их сменой. Аммиак — это первый запах, который вы замечаете, как только входите в дом. Но в воздухе витает что-то еще… что-то безнадежное. Все в этом дуплексе кричит о том, что люди, живущие здесь, сдались, побежденные суровой жизнью.

Когда на мои настойчивые стуки во входную дверь никто не ответил, я уже подумывала уйти, но Кира попросила меня прийти. Нет, умоляла — это более подходящее слово. Она позвонила и оставила сообщение, что я ей нужна. Не раздумывая, я быстро натянула серый худи поверх майки, не обращая внимания на то, что худи нелепо смотрится с моими розово-белыми пижамными штанами в горошек, обула шлепанцы и бросилась к машине, не сказав родителям, куда я направляюсь в 2:30 ночи. Голосовое сообщение Киры звучало очень срочно: ее невнятная речь, рыдания и невысказанная мольба о помощи. Все это оставляло у меня тревожное чувство, словно я могла почувствовать, что она наконец-то достигла своей переломной точки. Я стараюсь не смотреть по сторонам и не жалеть о ее жизни.

Сделав глубокий вдох, положив руку на ручку, я бросаю последний взгляд вниз на бывший когда-то бежевым ковер с многочисленными сигаретными ожогами, не зная, в каком состоянии я найду свою лучшую подругу, когда поверну эту ручку.

— Кира? — зову я, осторожно поворачивая ручку двери. Дверь поддается со стоном, распахиваясь на заляпанных краской петлях. Все мое тело превращается в камень. Воздух вырывается из моих легких, как будто кто-то зарыл кулак в мой живот, недели того, что я считала возможным, больше нет. Моя реальность навсегда изменилась, определяемая этим моментом. И все, что я могу думать, это… почему?

Я вижу движение под одеялом, и это вызывает у меня тошноту — вспышки плоти, рельефные мышцы вдоль спины Джона напрягаются и затем расслабляются, ее длинные пальцы сгибаются, обхватывая эти мышцы. В голове прокручивается все, что привело к этому моменту. Я должна была быть готова. Я должна была предвидеть это. Это моя вина. Я сказала ей идти за тем, чего она хочет. Мой рот открывается, но ничего не выходит. Я не могу говорить. Не могу думать. Не могу реагировать.

В нескольких футах от меня моя лучшая подруга задыхается, когда ее взгляд встречается с моим.

— Прости, — заикаюсь я. — Я не хотела…

— Черт, Тори, ты не могла постучать?! — Я слышу, как она бормочет в плечо Джона.

Пока он слезает с нее, моя кузина тянется через край кровати, берет свой сброшенный топ, показывая длину своего обнаженного позвоночника, каждый позвонок, когда простыня сползает вниз и стелется вокруг ее талии, делая все это реальным.

— Тори… — говорит Джон, выскальзывая из-под одеяла. — Я клянусь. Если ты дашь мне минутку, я все объясню. — Он стоит рядом с кроватью, обнаженный, образ, который я скоро не смогу забыть. Он быстро натягивает джинсы, даже не тратя времени на то, чтобы застегнуть их, прежде чем сделать два шага ко мне, босой и без рубашки. Мой взгляд метался от него к моей лучшей подруге, от лучшей подруги обратно к нему, переваривая то, что я увидела.

Я чувствую себя такой идиоткой. Все, что, как я думала, хотела, изменилось, и теперь я в таком замешательстве, как никогда раньше. Я не знаю, что ожидала, но это было не то.

Засунув руки в рукава рубашки, растерянный взгляд моей кузины встретился с моим. Она выглядит просто адски: черная тушь размазана, светлые волосы спутаны, голубовато-серые глаза покраснели от слез.

— Тори, пожалуйста… — он делает несколько неуверенных шагов в мою сторону.

— Какого черта… — Я слышу, как Кира бормочет где-то позади него.

Джон делает еще один шаг ко мне.