Влюблённость

Детская участь войны

Смотрю я на морщинистые руки,
И слезы распирают, в груди – боль,
Какие ж испытали в детстве муки,
Досталось им в войне хлебнуть всю соль.
В глазах детей отрывистая лента,
Как провожали батьку на войну.
С слезами ждали весточки из фронта,
Их Левитан вещал на всю страну.
Как быстро повзрослели лица,
Снаряды выпускали у станка,
Чтоб не досталась Гитлеру столица.
Мечтали запустить голубку в облака.
Пахали пашни и родные земли,
Спать приходилось пять часов,
Отважно в партизанах воевали,
Взрывали эшелоны злых врагов.
Горели в Саласпилсе огнем печи,
Как будто миром правил сатана,
И до сих пор горят о детях свечи,
За что такая смерть им суждена?
А как хотелось мягонького хлеба!
И радость малой корке, как торту.
Ах, как желалось мирного им неба,
Чтоб во дворе играть в лапту.
Я знаю о фашизме из рассказов
Сегодняшних отцов и матерей,
Как дети воевали без приказов,
Захватчиков отбить бы поскорей.
С улыбкой, на лице морщины,
С любовью опекаете внучат,
Так вырастают настоящие мужчины,
Которые Отчизной дорожат!
Поклон вам, дорогие деды!
Фашизм лишил вас мира и игры.
Салют дают в честь дня Победы!
Дай Бог! Спокойной седины!

Свой взлет я знаю наперед

Ах, тридцать пять!
Ах, тридцать пять!
А мысли, словно в двадцать пять!
Бегут безудержно опять,
Как резвый конь среди степи,
В потоке ветра и судьбы.
Свой взлет я знаю наперед,
Что в жизни все произойдет.
Так окрыляются мечты,
Как в море буйном корабли,
Плывут и не меняют
Курс ходьбы.
Идут волнам наперерез,
Их охраняет Бог с небес!
А жизнь – борьба, и вдруг – покой,
Ласкает море мой прибой,
И буря стихла, штиль настал,
Беру я в руки свой штурвал.
Хоть мачта кренит паруса,
Но, счастья лик – моя судьба.
Быть может, жизнь предрешена?
В рожденье миссия дана?
Средь вод безбрежных и глубин
Морской слезой, среди равнин
Я надуваю паруса.
Ведь ждет вдали меня земля,
Где можно твердо мне стоять,
И мысли будут подгонять.
Но жизнь свою держу в узде
И верю я своей звезде,
Где можно жать на тормоза,
Прозреют путь мои глаза.
Ведь Божьим небом я храним
И светлой мыслью одержим.
Ах, тридцать пять!
Ах, тридцать пять!