Вмерзшие в S-T-I-K-S 2. Клейменые холодом (СИ)

- Не-е-е, – покачал я головой, – до тебя мне далеко. Ладно, тащи бухло, праздновать будем, – постановил я, нехотя переводя тело в сидячее положение.

- Чего праздновать то?

- То, что живы остались. И вот это, – я достал из кармана содержимое спорового мешка. Десять споранов и одна горошина. Как и предполагал, тварь была кусачом. – Чо залипла? Тащи бухло, говорю. Буду учить тебя делать приворотное зелье для любого рейдера.

- Больно надо, – фыркнула Дара. – Если они все такие же бахнутые как ты, я лучше в лесбы переквалифицируюсь.

- Слышь, адептка фаллоиммитаторов, двигай за напитками.

- Да нет у меня алкоголя. Чё заладил то?

Я зарычал от досады. Закидывать споран всухомятку не хотелось.

- А спирт в аптечке?

- Нет там спирта.

Тяжело вздохнув, я поднялся. Алкоголь нужен был до зарезу.

- Пошли, зелень. Буду учить тебя нычки искать.

Хоть Дара и убеждала меня всю дорогу, дескать, облазила все здание и алкоголя не нашла, я не поверил ей и своим опытным взором прошелся по первой же попавшейся из заселенных квартир. Она запомнилась мне валяющимися фотографиями в разбитых рамках.

На нескольких из них глава семейства был в военной форме. Если мир Дары хоть немного похож на мой прежний, в этой квартире обязан быть алкоголь. Как и ожидалось, в одном из чемоданов нашлась заветная фляжка, бережно завернутая в полевой капитанский китель.

Дальше дело было за малым – поставить кружку, бросить споран, залить водкой.

- Сердце живца – это споран, а его душа – это алкоголь. – проговорил я.

Я смотрел, как, пузырясь, постепенно растворяется шарик, и черные хлопья отслаиваются и всплывают. Дождался, когда алкоголь полностью поглотит его, и процедил через несколько слоев бинта.

Хотелось замахнуть все это залпом, но мне удалось обуздать порыв. Разбавлять не стал. Сделал сдержанный глоток и закрыл глаза, концентрируясь на внутренних ощущениях. Отвратное зелье провалилось в желудок как упавший в океан метеорит. Я кашлянул. По телу пробежала легкая дрожь, сменившаяся волной тепла. Уголки губ словно гвоздями прибили к деснам, растянув их в улыбке.

- Ты бы себя сейчас видел, – скептически скривилась Дара. – Как мартовский кот, с загула вернувшийся.

- Лучше, Колючка, в сто крат лучше! – блаженно протянул я.

Разбавили напиток традиционно кофе. Правда, на этот раз несчастным «три в одном». Но, зато с сахарком. Порция глюкозы и кофеина идеально ляжет на общетонизирующий эффект живца во время тяжелого пути до Цитадели.

- Давай, Колючка, твоя очередь.

Девчонка уже никак не реагировала на прозвище.

- Если хотел меня споить, мог придумать коктейль поизысканней.

- В следующий раз раздобуду огуречный лосьон пятилетней выдержки, чтоб ты сполна смогла насладиться вкусовым букетом.

- Сколько градусов в этой гадости?

- Сколько есть – все твои. Не вороти нос. Я же знаю, что твой организм сигнализирует каждой своей клеточкой поскорей выпить это.

Дара сделала большой глоток. Ее всю передернуло. А я покатился со смеху. Она высунула язык и начала выдыхать словно кот, пытающийся срыгнуть комок шерсти.

- Фе. Мерзость!

- Вот, держи. Твоя доля. Разбавишь, как хочешь, – я дал ей споран и трофейную офицерскую фляжку. – А ты уксуса случайно нигде не видела?

- Решил отравиться и избавить меня от своего общества?

- Нет, тебе от меня так легко не отделаться.

Полчаса блужданий – и уксус все же нашелся. Правда, яблочный, но это уже было не важно. Горошина тоже нашла свой покой, пока не ощутимо, но все же усилив оба моих дара. Курочка по зернышку, и все такое.

Близился рассвет. Я сидел на вершине дома, наблюдая, как бледный солнечный диск нехотя выглядывает из-за горизонта. Редкие хлопки выстрелов еще звучали где-то вдали.

Остатки выживших выжимали из последних мгновений ночи все, что могли. Скоро они попрячутся в свои щели словно вампиры, а пугающе странные местные мутанты пройдутся по городу, пожирая трупы и убивая не успевших укрыться из-за жадности пустышей. Даже досюда доносится голодное урчание низших зараженных.

Урчание и выстрелы. Так звучит агония этого города. Он еще сопротивляется. Жизнь пока теплится в нем, но очень скоро вечный холод навсегда закует его в свои объятия. Его, но не меня. Мои планы несколько иные. Нужно поскорее покинуть это место.

Кстати, тяжелый образ жизни последних дней и короткое споровое голодание все же сказались на моем самочувствии. Нога, в которую угодил осколок еще во время перестрелки в ходе спецоперации Якимуры, начала ныть. Видимо, там что-то не до конца зажило.

Сзади раздался шорох. Девичьи ладошки с крашенными ногтями ухватились за край прохода. Дара закряхтела и выбралась наружу. Черные волосы с седой прядкой развивались на ветру.

- Эй, ты чего здесь?

- Да так, думаю о своем. Чё без шапки?

- Пойдем спать, мне одной страшно, – проигнорировала она мой вопрос. – Только ложусь, и кажется, что в темноте начинает клубиться прозрачное марево.

- Идем. Капюшон накинь, простудишься.

Я спрыгнул в проход и подал Даре руку.

- Я же иммунная. А мы не болеем, – сказала она, демонстративно проигнорировав мой джентельменский жест.