Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

«Трагикомический оттенок имеет не только история евреев, но и самый тип их: столько в нем, с одной стороны, трусости и с другой — наглого самомнения!»;

«Можно поручиться, что и без всяких угроз евреи наносят России, как и всему христианству, всю сумму зла, на какое они способны. Для этого евреям даже не надо быть озлобленными, а только евреями. Разве саранча озлоблена на поле, на которое она садится?»;

«Евреи в личиночном состоянии — паразиты, в полном развитии — хищники и составляют одинаково грозную опасность для всей России».

Таковы несколько взятых почти на удачу фрагментов из недавно изданного тома избранных сочинений М. О. Меньшикова.[14]

У Солженицына подобных выражений нет. Он, напротив, очень аккуратен в формулировках. Он не скупится на реверансы. Тон его по большей части нейтральный, а иногда и доброжелательный. Во многих случаях он признает, что евреи подвергались несправедливостям, и сочувствует им. Иногда критически высказывается о действиях властей. Но гораздо чаще он с большим пониманием относится к репрессивным мерам против евреев, видя в этих мерах защиту коренного народа, якобы страдавшего от еврейской эксплуатации, спаивания, ростовщичества, подрыва государственных устоев… Можно привести почти весь набор расхожих антисемитских мифов — ошибки не будет. Иначе говоря, в книге Солженицына, в мягких выражениях, представлена идеология тех же «умеренно[!]-правых элементов образованного русского общества», которые представлял Меньшиков.[15] В этом и заключена Большая Ложь книги Солженицына (им самим, конечно, не сознаваемая), ибо — вынужден повторить — противостояние в дореволюционной России происходило между властью и обществом; евреи участвовали в нем лишь постольку, поскольку сами были частью российского общества.

Обращает на себя внимание поразительно точное название книги А. И. Солженицына. Да, последние двести лет русские и евреи в России прожили вместе — в самом прямом и простом смысле этого слова. Они вместе боролись, мечтали, заблуждались, страдали, гибли и убивали, заваривали кашу и расхлебывали ее. Остается лишь пожалеть, что содержание книги вопиет против ее названия.

Метод Солженицына

История евреев в России начинается с конца XVIII века, когда — в результате трех разделов Польши — к ней отошли обширные территории со значительным еврейским населением. До этого, если не считать сравнительно короткого периода Киевской Руси, евреи в Россию не допускались, а если все же появлялись где-то в пределах обширной малонаселенной страны, то это были единичные случаи, объяснявшиеся тем, что «суровость российских законов смягчается их плохим исполнением». Даже временные приезды евреев в пределы Московско-Петербургского царства находились под запретом — то более, то менее строгим.

Этот не уникальный, но достаточно интересный факт не мог не остановить на себе внимание Солженицына, справедливо указывающего на «религиозную основу той враждебности и отгораживания, с какою евреев не допускали в Московскую Русь» (стр. 17). Но это лишь вскользь брошенное замечание. Понять глубинные причины и важные последствия предрассудка Солженицын не пытается, да и самих слов «предрассудок», «предубеждение», «суеверие» не сыскать в его обширном труде!

В православной Руси малейшее упоминание «еврея», «жида» вызывало ужас и отвращение. И — в удобных случаях — использовалось как жупел в борьбе группировок. Наиболее известный пример — расправа с «ересью жидовствующих», к которой принадлежал (или был приписан врагами) ряд наиболее просвещенных церковных и светских деятелей конца XV века, в их числе выдающийся реформатор дьяк Федор Курицын. Федор Курицын и его сподвижники, пользуясь большим влиянием при дворе Великого князя Ивана III, пытались провести некоторые реформы, но натолкнулись на сопротивление клерикальной партии. Епископ Геннадий Новгородский (впоследствии причисленный к лику святых), дабы сильнее скомпрометировать своих противников, обвинил их в ереси «жидовствующих». Основания к тому были совершенно эфемерные.

«Еретики» ввели или пытались ввести в обиход текст Псалтыря и других духовных книг в прямом переводе с древнееврейского. (Видимо, они справедливо полагали, что прямые переводы чреваты меньшими отклонениями от оригинала, чем переводы с греческого перевода). В этом был один из поводов обвинить их в «жидовстве».

Реформаторы выступали против чрезмерного почитания икон, видя в этом пережитки идолопоклонства. Иконоборчество было давним течением в православном христианстве — оно восходило к Византии VIII века, — но епископ Геннадий и в этом увидел «жидовство» (иудаизм, как известно, запрещает изображать божество и поклоняться изображениям: «Не сотвори себе кумира» — одна из важнейших библейских заповедей).

Он еще «уличал» еретиков в том, что в Новгород когда-то приезжал в свите литовского князя некий еврей Схария; он-де «обольстил» двух новгородских священников Дионисия и Алексия, которые затем перенесли «жидовскую» заразу в Москву.