Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

«При поездке моей в Галицию на фронт, весной 1915 года, я был свидетелем, как иногда отбивались неприятельские атаки камнями, и даже было предположение вооружить войска топорами на длинных древках», — пишет Родзянко.[423]

В конце концов, фронт был прорван, началось беспорядочное отступление, враг вторгся на территорию России. Срочно понадобилось на кого-то свалить вину, но в этом деле расторопности было не занимать. Протопресвитер российской армии и флота отец Георгий Шавельский не без иронии писал:

«Если в постигших нас неудачах фронт обвинял Ставку и военного министра, Ставка — военного министра и фронт, военный министр валил все на великого князя, то все эти обвинители, бывшие одновременно и обвиняемыми, указывали еще одного виновного, в осуждении которого они проявляли завидное единодушие: таким „виноватым“ были евреи»[424]

«Завидное единодушие» трансформировалось в действия:

«В виду развившегося шпионажа со стороны евреев, немецких колонистов и разного рода пришельцев, главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта приказал…»: «Воспрещаю прибытие в крепостной район лиц иудейского вероисповедания, выселяемых по военным надобностям из Курляндской, Лифляндской и Ковенской губерний и вообще из района военных действий…» «На основании телеграммы Сувалкского губернатора предписываю немедленно выселять поголовно всех евреев, находящихся в Гмине…» «Главнокомандующий приказал приостановить массовое выселение евреев из пунктов не районов военных действий [значит, и из тыловых районов высылали]. Евреям, выселенным из таких пунктов, главнокомандующим разрешено возвратиться в место своего жительства под ответственность заложников, неправительственных раввинов и богатых влиятельных евреев». «Верховный главнокомандующий признает поголовное выселение евреев крайне затруднительным и вызывающим много нежелательных осложнений. Главнокомандующий допускает применение поголовного выселения только в исключительных случаях и считает необходимым взять заложников из неправительственных раввинов и богатых евреев с предупреждением, что в случае измены со стороны еврейского населения заложники будут повешены».[425]

В книге Солженицына такие официальные документы не цитируются, зато, в свойственной ему манере, нанизаны цитаты — преимущественно из «еврейских» источников, — подобранные таким образом, чтобы показать, будто гонения на евреев были организованы то ли немцами, то ли поляками, то ли инопланетянами. Начальник генерального штаба Н. Н. Янушкевич в связи с этим попадает в разряд «поляков, принявших православие». Такое указание тоже отыскивается в «еврейских источниках». Не отыскано, пожалуй, только то, что главнокомандующий Николай Николаевич и поставивший его император Николай II были «немцами, принявшими православие». (Благодаря династическим бракам, русской крови у Николая II было не больше одной тридцать второй, а у его двоюродного дяди великого князя — одной шестнадцатой).[426]

Солженицын, конечно, оговаривается: «Да, он [Янушкевич] мог такое [польское] влияние испытать, но мы не считаем этих объяснений достаточными или как-либо оправдывающими русскую Ставку». (Стр. 480) Что и говорить, трудно оправдать Ставку, тем более, если учесть, что ни одно ее указание не выполнялось на местах с такой инициативой и энтузиазмом, и уже без всяких чужеродных влияний.

Колоритно свидетельство украинского ученого академика Даниила Заболотного, известного бактериолога и эпидемиолога, о его встрече с одним из ведущих фронтовых генералов, А. А. Брусиловым. Ученый посетовал на то, что для некоторых экспериментов ему нужны обезьяны, но их трудно доставать, на что генерал «серьезно спросил: „А жиды не годятся? Тут у меня жиды есть, шпионы, я их все равно повешу, берите жидов“». «И не дожидаясь моего ответа, — продолжал ученый, — послал офицера узнать: сколько имеется шпионов, обреченных на виселицу. Я стал доказывать его превосходительству, что для моих опытов люди не годятся, но он, не понимая меня, говорил, вытаращив глаза: „Но ведь люди все-таки умнее обезьян, ведь если вы впрыснули человеку яд, он вам скажет, что чувствует, а обезьяна не скажет“. Вернулся офицер и доложил, что среди арестованных по подозрению в шпионаже нет евреев, только цыгане и румыны. „И цыган не хотите? Нет? Жаль“».[427]