Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

Должен сказать, что в 1980 или 81 году я пару раз бывал на вечерах в редакции «Советиш геймланд». Запомнилось выступление Михаила Членова — этнографа, серьезно интересовавшегося историей еврейской культуры. Но из разговоров с сотрудниками редакции (в их числе был мой друг Лев Фрухтман, ныне живущий в Израиле) я вынес убеждение, что Арон Вергелис вынужденно терпел эти сборища и боялся их как огня: как бы не прозвучало чего-то недозволенного.

Году в 1976 мне довелось побывать в Биробиджане. Местная газета издавалась на двух языках: «Биробиджанская звезда» и «Биробиджанер Штерн». Я заглянул в редакцию и был сердечно встречен двумя самыми молодыми сотрудниками газеты на идише — Леонидом Школьником и Романом Шойхетом (одному тогда было под сорок, другому за сорок). Они меня поводили по городу и рассказали, что почти весь тираж газеты уходит заграницу: в самом Биробиджане читать ее некому. Все сотрудники редакции кроме них двоих давно перешагнули пенсионный возраст, пополнения не предвидится, газете предстоит умереть естественной смертью. Они показали мне местную синагогу — маленький покосившийся сарайчик с амбарным замком на двери. Вспомнили о том, как несколькими годами раньше, под Первомай, в Биробиджан приезжал американский журналист Генри Шапиро и как специально для него (и его фотоаппарата!) был срочно намалеван транспарант на идише. Те, кто его нес в колонне демонстрантов, не могли его прочитать.[677]

Судьбе советской культуры на идише автор «Двухсот лет вместе» уделяет несколько больше места (точнее, несколько мест), чем ивритской. Но в толще пятисотстраничного тома эти крохотные вкрапления выглядят чем-то побочным: не затронуть нельзя, а углубляться — нет желания. Впрочем, автор охотно сообщает, что «„Книга о русском еврействе“ дает отнюдь не мрачную оценку еврейской культурной ситуации в СССР в раннесоветские годы» (т. II, стр. 255); что Еврейский театр «процветал в Москве с 1921 года, на государственном содержании» (т. II, стр. 256) (словно другие театры содержало не государство); что в 30-е годы «еще не проявлялось официальное недоброжелательство к евреям» (т. II, стр. 310); что когда «катилось по всей стране закрытие православных храмов и уничтожение многих из них», еврейскую религию — «теснили» (т. II, стр. 314); что «советские притеснения традиционной еврейской культуры или сионистов легко исчезали под общим на тот день впечатлением, что советская власть евреев не угнетает, и даже, наоборот, сохраняет многих у рычагов власти» (т. II, стр. 280). (Курсив везде мой. — С.Р.)

Ну, общим такое впечатление не было ни на тот, ни на какой-либо другой день.

Коренилось оно лишь в узких псевдо-патриотических кругах эмиграции, которые (в отличие от сменовеховцев) ничего не забыли и ничему не научились. Ведомые своими вожаками типа Маркова Второго или Шульгина, они не хотели смириться с реальностью и понять, что их отверг русский народ, а коммунисты, захватившие власть в России, — не мифические сионские мудрецы, а такие же враги культуры (в том числе и еврейской), как и они сами, но только более решительные и жестокие.

Антисионизм

В мае 1917 года — впервые после отмены антиеврейских ограничений — в Петрограде состоялся Общероссийский съезд сионистов. На него съехалось 552 делегата от семисот местных организаций, объединявших 140 тысяч «шекеледателей» — то есть активных членов сионистских организаций, плативших членские взносы.[678] Если вспомнить, что в большевиках в начале 1917 года насчитывалось около одной тысячи евреев, а в Бунде — около 30 тысяч, то станет понятно, каковы были настроения широких масс еврейского населения в канун прихода большевиков к власти.

Еще более массовым движение сионистов стало после октябрьского переворота, когда — в ноябре 1917 года — была обнародована декларация лорда Бальфура. Правительство Великобритании официально объявляло о поддержке создания еврейского национального очага в Палестине. Мировая война вступила в заключительную фазу, и все более реальным становился распад Оттоманской империи (в чей состав входила Палестина), так что неожиданная поддержка Великобритании превращала туманную мечту сионистов в реальную возможность.

Вряд ли многие евреи в России рассуждали таким или подобным образом, но декларация Бальфура вызвала в их среде огромный энтузиазм. Число «шекеледателей» возросло до трехсот тысяч (более чем вдвое), а число сионистских организаций — до тысячи двухсот. Во многих местах прошли демонстрации в поддержку декларации Бальфура, сионистские лидеры приветствовали ее, как начало международного признания будущего еврейского государства в Палестине.