Вместе с Россией

Ля Перер и британский адмирал Милн, командующий английским флотом Средиземноморья, напрасно бороздили голубые просторы. «Гебен» и «Бреслау» спокойно отбункеровались на Сицилии и 10 августа вошли в Дарданеллы, имея только одну случайную перестрелку с английским крейсером «Глостер».

12 августа турецкое правительство объявило, что оно покупает у Германии два крейсера, и на их мачтах взвились турецкие флаги. Впрочем, для команд и командиров этот акт ничего не изменил.

С прибытием «Гебена» и «Бреслау» на Черном море установилось непрочное равновесие сил между российским и германо-турецким флотами, к чему и стремились коварные союзники России.

33. Петергоф, август 1914 года

Война была объявлена, но пока оставалась в России понятием отвлеченным. Лишь огромные толпы мобилизованных у воинских присутствий, безоружные колонны будущих солдат, нестройно шагающих в казармы и на железнодорожные станции, бесконечные молебствия духовенства во всех храмах о победе постоянно напоминали о ней.

Царская семья собиралась в Москву, чтобы, как писали газеты, «по обычаю державных предков искать укрепления духа в молитве у православных святынь московских». Наследник Алексей чувствовал себя плохо, самостоятельно ходить не мог, и отъезд несколько задерживался.

В тот же воскресный день, когда Николай Второй объявил в Николаевском зале Зимнего дворца свой манифест о войне, правительствующему сенату был дан именной указ:

«Не признавая возможным по причинам общегосударственного характера стать теперь же во главе наших сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, признали мы за благо всемилостивейше повелеть нашему генерал-адъютанту, главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, генералу от кавалерии е.и.в.вел.кн. Николаю Николаевичу быть верховным главнокомандующим».

Несмотря на войну, дни царской четы текли в Петергофе как обычно. Государь играл в лаун-теннис, постреливал в парке ворон из винтовки «монтекристо», купался, ходил по грибы…

Государыня кипела от возмущения по поводу назначения великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим, но никак не могла найти повод сделать выговор своему недальновидному супругу. Наконец случай представился.

Уже который день подряд Александра Федоровна уходила в середине дня к себе в маленький будуар и, не в силах никого видеть, в одиночестве плакала злыми слезами перед раскрытым окном в розарий. Она изливала и свой страх перед этой несвоевременной войной, затеянной кем-то явно против ее и Ники воли, когда еще большей махиной нависла над ней такая чужая, непонятная и грозная Россия.

Видит бог, она старалась любить свою новую родину, быть хорошей императрицей, но получалось, что без конца ей давали понять, что она здесь чужая и нежеланная. Один только Ники и Аня Вырубова любят ее, да еще старец Григорий искренне хочет ей добра… Остальные — это только угодливые лакеи разных рангов, все эти чемодуровы, мосоловы, воейковы…

А злобный и завистливый высший свет Петербурга? Как она хотела сблизиться с потомками Рюриковичей, Милославских, Шереметьевых и других родовитых аристократов… Когда она вздумала собирать у себя по вечерам маленькое дамское общество, чтобы наладить сердечную близость за болтовней и вязанием, по всему Петербургу пошли сплетни и насмешки о насаждении при дворе бюргерских добродетелей, о том, что она якобы собственноручно штопает носки супругу и бранится на кухне с поваром из-за каждой копейки…

И на балы-то перестала ходить из-за того, что не может видеть, как сладко и любезно улыбаются ей все эти придворные и кавалерственные дамы. Но они не знают о том, что ей, царице, доброжелатели докладывают все, что они между собой болтают о «гессенской мухе»… И вот теперь в довершение всего Ники назначил верховным главнокомандующим грубияна и солдафона Николая Николаевича… Вот будут торжествовать проклятые княжны-черногорки Анастасия и Милица! Эти две вороны и так обирают российскую казну ради своего отца — черногорского короля, а теперь, наверное, задумали и трон российский к рукам прибрать… Все говорят, что в Новой Знаменке у великого князя двор пышнее и влиятельнее, чем у нее, царицы. Что будет, если великий князь, став главнокомандующим, начнет одерживать победы и получит власть и влияние над всей Россией?! Ведь он тогда без труда избавится от нетвердого Ники! А вместе и от нее! А как же с мечтой стать такой же великой и всесильной, сделаться доброй покровительницей всей Европы, какой была ее замечательная предшественница на русском троне и тоже немка — Екатерина Вторая?

Горькие думы бесконечной чередой проходили через беспокойный и необузданный мозг Александры Федоровны, ввергая ее то в бешенство, то в отчаяние. Императрице нужна была нервная разрядка, выход энергии.