Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)

- Почему же вы в таком безобразном виде приняли ее под свое начало? продолжал холодно и зло Брусилов. - Известно, что нижних чинов отправляют из тыла на фронт вполне снаряженными, одетыми и обутыми... И если некоторые искусники среди них проматывают казенное имущество в пути, приходят на этап в рваных сапогах и растерзанной военной форме, то это значит, что они торговцы казенным имуществом! Таких надо наказывать! Приказываю по прибытии в часть нарядить следствие и тех, кто будет уличен в распродаже своей военной формы - наказать пятьюдесятью розгами! Чтобы и другим неповадно было!

- Непременно выпорем! - пообещал штабс-капитан и злобно оглянулся на нестройно сгрудившихся солдат.

- Второе... - продолжал генерал. - Почему у вас нижние чины еще одеты в папахи, хотя минула середина июня?! Фуражек в нашем интендантстве в избытке, об изъятии папах было многократно приказано! Что они будут зимой носить? гневно показал пальцем на солдат Брусилов.

Я требую обратить внимание на внешний вид частей! - обратился главнокомандующий к Махрову и другим офицерам свиты. - Несмотря на тяжесть боевой обстановки, а тем более в тылу - солдат должен походить на солдата, быть опрятным, одетым по форме... Командирам частей необходимо проявлять большую требовательность...

Сухопаров с удивлением смотрел на своего кумира.

Придерживавшегося демократических взглядов генштабиста покоробило, с какой легкостью назначил главнокомандующий порку виновным солдатам. Конечно, распродажа воинского имущества в тылу - серьезное нарушение дисциплины, но подполковнику, как и многим русским офицерам среднего возраста, претило, что с началом войны в армии все чаще и чаще стала применяться порка солдат. К середине пятнадцатого года она стала широко распространенным наказанием. Царь, приняв верховное главнокомандование, не только не упразднил это унижение для взрослых, бородатых мужиков, одетых в серые шинели, но даже узаконил телесные наказания.

"Э-эх!.. И это великий полководец, который способен немедленно отрешить от должности офицера, по халатности своей не накормившего горячей пищей солдат в перерыве между боями, - с горечью думал о Брусилове Сухопаров, генерал, который вникает в мельчайшие детали быта нижних чинов и всемерно облегчает им тяжелый ратный труд, - проявляет столь беспощадную суровость к провинившимся... Он не хочет принимать в расчет, что вся тыловая Россия щеголяет сейчас в желтых солдатских сапогах, серых гимнастерках и суконных брюках, перекупленных обывателями задешево у миллионов "серых героев"... Его жесткость где-то переходит в жестокость!.. Кремень-старик, прямо какой-то аракчеевец времен Крымской войны, когда солдат и за людей не считали, а простая зуботычина почиталась чуть ли не за ласку".

Брусилов кончил распекать штабс-капитана и подошел к небольшой шеренге солдат, подправленной уже в ровный строй бравым унтер-офицером. Бросив взгляд с хитринкой на выпяченную колесом грудь унтера, украшенную двумя георгиевскими медалями, главнокомандующий с добрыми и лучащимися глазами, словно и не он отдавал минуту назад строгий приказ, обратился к солдатам.

- Вы скоро вольетесь в строй тех, кто ежедневным и настойчивым движением вперед, ежедневной боевой работой прославил звание русских чудо-богатырей! Ваши товарищи, - он показал на георгиевского кавалера, - не зная усталости, последовательно сбивали противника с его сильно укрепленных позиций! - говорил маленький, сухонький генерал, стоя перед рослыми солдатами. И странное дело, вдохновение и отеческое обращение к людям словно окрыляло его, делало выше ростом и внушительнее фигурой. Его патетические слова, идущие от сердца старого воина, звучали гордо и звонко. Они находили отзвук в душе каждого, кто слушал его. - Я счастлив, - продолжал Брусилов, что на мою долю выпала честь и счастье стоять во главе несравненных молодцов, на которых с восторгом смотрит вся Россия!.. Не посрамите знамени вашего полка! Добудьте ему новую славу!..

- Ура!.. - рявкнул первым унтер-офицер, и шеренга дружно подхватила: "Ура-а!"

- Вольно! - скомандовал главнокомандующий, повернулся и пошел к авто, мельком глянув на часы. Время приближалось к полудню. Следовало спешить, чтобы засветло прибыть в штаб 5-го Сибирского корпуса.

82. Местечко Рожище Луцкого уезда,

середина июня 1916 года

Поездка с главнокомандующим стала еще интереснее и поучительнее для Сухопарова, когда Брусилов начал высказывать свои сокровенные мысли о теперешнем положении его фронта. Авто плавно катилось по мягкой грунтовой дороге, генерал зорко вглядывался в горизонт, открывая для себя просторы, пройденные тысячу раз по карте. Горькие складки прочерчивали его лоб и щеки, когда он мысленно прикидывал все то, что могли бы сделать другие русские армии, идя в ногу с армиями его фронта.