Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

К сожалению, количество таких людей в русской армии оказалось явно недостаточным. К началу 1904 г. только примерно одна седьмая часть унтер-офицеров были из числа сверхсрочников, остальные проходили службу вместе с призванным контингентом. В 1905 г. активно принимались меры по привлечению унтер-офицеров к сверхсрочной службе: повысились их денежные оклады, по истечении 10-летнего срока службы им выплачивалась премия в сумме, эквивалентной 106 английским фунтам, а после 13 лет службы назначалась пенсия в сумме равной 10 английским фунтам. В 1908 г. и в последующие годы было организовано резервирование за вышедшими в отставку унтер-офицерами ряда государственных должностей с целью сделать более комфортным их возвращение в гражданскую жизнь.

В 1911 г. появилось понятие «унтер-офицер сверхсрочной службы второго разряда». Суть идеи заключалась в том, чтобы в каждой роте, эскадроне или артиллерийской батарее постоянно проходили службу шесть унтер-офицеров-сверхсрочников, по трое от каждого разряда. Предполагалось к 1915 г. получить для армии 24 тыс. унтер-офицеров-сверхсрочников второго разряда.

Число унтер-офицеров первого разряда, по оценкам австро-венгерского Генерального штаба, в 1911 г. составляло 28 500 человек (Streffleur, 1911. S. 1752), но эта цифра является явно завышенной. Ко второму разряду в начале 1914 г. относились 18 535 унтер-офицеров, а также 2035 ефрейторов и фейерверкеров.

Военное министерство успело сделать немало, но этого было недостаточно. В газетных статьях в 1913 г. писали, что в то время, когда в русской армии на одну роту приходилось пять унтер-офицеров-сверхсрочников, трое первого и двое второго разряда, все унтер-офицеры в ротах немецкой и японской армий и 75 % унтер-офицеров французской роты являлись сверхсрочниками.

Унтер-офицер срочной службы, разумеется, обладал всеми теми же недостатками, что и призванный вместе с ним контингент. Кроме того, он не пользовался у солдат достаточным авторитетом командира. Русский солдат более чем солдат другой армии мира нуждается в постоянном надзоре командира. Поэтому нехватка офицеров и грамотных унтер-офицеров ощущалась в течение всей войны.

Перед войной у наблюдателей, представлявших страны-союзницы, имелись все основания надеяться, что рядовой состав русской армии обладает рядом ценных качеств, которыми не обладали солдаты других армий. Здесь был меньше процент мужчин, выросших в городах. Многие резервисты успели получить опыт участия в современной войне. Из-за сурового климата и принадлежности к менее развитой цивилизации русский солдат оказывался более приспособлен к лишениям, легче переносил нервные перегрузки, чем выходцы из стран Центральной Европы. Отношения между офицерами и солдатами были заметно лучше, чем в немецкой армии. Искренняя вера русского солдата в Бога и императора, казалось, давала дополнительное преимущество их командиру при условии, что он обладает достаточным воображением, чтобы суметь понять и использовать эти ценные качества.

Французы открыто признавали, что управление в русской армии значительно улучшилось за восемь лет – с 1906 по 1914 г., что в этом русские сумели превзойти то, что их соотечественникам удалось добиться при сходных условиях после катастрофы 1870–1871 гг. Однако для того, чтобы воссоздать армию, где отражаются как лучшие качества, так и все пороки ее народа, требуется больше времени.

Необученный призывной контингент все еще оставался недостаточно грамотен и не обладал должной самостоятельностью. Как говорилось выше, количество грамотных среди резервистов постоянно росло. Из призывного контингента 1903 г. только 39 % умели читать и писать, но к началу войны эта цифра достигла 50 %. Считается, что оба эти показателя сильно преувеличены, но в любом случае такие поверхностные знания, которыми обладали призывники, вряд ли значительно расширяли их кругозор или автоматически делали их цивилизованной, думающей личностью.

Было немыслимо уповать на самостоятельность новобранцев, 75 % которых были выходцами из крестьянского класса. Татарское владычество и последующие века рабства, похоже, полностью лишили их инициативы, оставив взамен лишь вызывающую удивление спокойную терпеливость. Инициативу можно развить методом индивидуальных занятий, однако офицеры задыхались от огромного числа официальных праздников, торжественных парадов и караулов. В результате, как было подсчитано, из трех лет срочной службы лишь один год солдат пехоты посвящал настоящей военной подготовке.

Русские солдаты были ленивы и беспечны, не привыкли что-то делать тщательно при отсутствии жесткого принуждения и контроля. Большинство из них в первый момент охотно отправились на войну, в основном потому, что плохо представляли себе, что это такое. У них отсутствовали ясные знания о целях, за которые они сражались, чувство истинного патриотизма, которое помогло бы им морально выстоять в условиях, когда армия несет тяжелые потери. А значительные потери, в свою очередь, явились результатом неграмотного командования и недостаточной оснащенности войск.