Вместе с тобой

Каждый день я находился в каком-то трансе, ища путь к выходу, но не мог его найти. Смотря на Лизи, я ждал, когда она расскажет, но она молчала, и каждый чёртов последующий день, во мне разгоралась дикая ярость, которую я не ощущал уже очень давно. Последний раз подобное чувство я испытывал тогда, когда она пролежала без сознания несколько дней. В те дни я лишь ждал. Ждал, когда могу вцепиться и свернуть шею тому ублюдку, не знаю, к радости ли или к расстройству, я этого не сделал, но двинуть ему мне всё же удалось.

Мне тяжело поверить, что она беременна, те слова врача до сих пор стоят эхом у меня в голове. Я бил грушу, изводя себя до такой силы, чтобы не прийти домой и не сорвать на неё весь свой гнев. Люк снова всё списывал на наши ссоры, потому что я не решался сказать ему. Я вообще не решался с кем-либо заговорить на эту тему, даже с Лизи.

Я молча смотрел в телевизор, но думал совершенно о другом. Перед глазами каждый раз застывала картинка нашей жизни вдвоём. Уже сейчас я ревную, потому что не хочу делиться ей абсолютно ни с кем, а ребёнок заберёт всё время, которое было для меня. Да, я эгоист. Я боюсь, потому что мы молоды и ещё сами не встали на ноги. Какие из нас родители? Я переживаю за её здоровье, потому что, рожая ребёнка, девушка может погибнуть. Уже сейчас у неё играют гормоны, что дальше? Все мысли спутывались в голове, от чего она шла кругом. Лишь иногда я забывал о беременности, но это случалось тогда, когда она лежала подо мной голой, издавая самые восхитительные стоны на свете, а с ребёнком уйдёт даже это.

— Я в душ, — сказала Лизи, убрав с плиты приготовленный ужин, на что я молча кивнул.

Как только она скрылась за дверью ванной комнаты, я подскочил с дивана, в поисках хоть каких-то ответов. Пройдясь по тумбочкам, полкам в шкафу, её последней ношенной одежде, я сам не понимал, что хочу найти. В сумках тоже было пусто. Ничего. Я не нашёл ничего, но ведь где-то должен быть хотя бы тест или что-нибудь, говорящее о её положении.

Выйдя из спальни, мои глаза тут же нашли кофту и сумку, лежавшие на пуфе около двери. Там я ещё не смотрел. У кофты не было карманов, а вот в сумке их достаточное количество, чем я и занялся, перебирая один за другим. Остался лишь один непроверенный уголок внутри, который был на замочке. Открыв его, я достал содержимое.

Сердце отозвалось, начав вырываться из груди. В одной руке я держал тест на беременность с двумя полосками, а во второй снимок, на котором ничего не понятно, только потёртости и круги. Это мой ребёнок. Глаза начали прожигать слёзы, но я быстро взял себя под контроль, потому что вода в ванне стихла. Ещё раз, взглянув на снимок, я убрал всё назад и повесил сумку на место, после чего проскочил на диван.

Лизи вышла меньше, чем через минуту обёрнутая в белое полотенце. Обычно я сразу следовал за ней в комнату, где срывал его с её тела, тут же мои руки дрожали в такт ногам, а сам я обессилил до такой степени, что не мог подняться с дивана. Мной овладел страх. Дикий животный страх.

Подскочив с дивана, я быстро сунул ноги в кроссовки и скрылся за дверью. Пробежка единственное, что сейчас может помочь выбить из головы все дерьмовые мысли.

***

Каждый прожитый день при удобной возможности, я пробирался к тому самому кармашку в её сумке, когда Лизи уходила в душ или в магазин. Моё сердце сжималось, как только я проводил пальцем по снимку.

Я не могу найти в себе силы спросить у неё. Первым раз я чувствовал себя настолько слабым, что не мог даже намекнуть на то, что обо всём знаю.

— Чувак, ты какой-то тихий, да и выглядишь дерьмово, — усмехнулся Крис, когда занял соседнее кресло в аудитории.

— Дерьмо случается, — пожал я плечами.

— Рай в шалаше дал трещину? — вскинул он бровь, но я лишь покачал головой. Сейчас от меня мало, что можно услышать. Я погружался в свои мысли при каждой удобной возможности.