Вместилище

Андрей вскочил на подножку первого в ряду грузовика и посмотрел в сторону площади. Отсюда было видно, как сквозь притихшую толпу пробираются молодые люди крепкого телосложения. Они стекались к грузовикам, как капли дождевой воды на стекле. Андрей вспомнил о монтировках под одеждой. Если толпа, подогретая этими молодчиками, перевалит через оцепление… Он залез в кабину и завел мотор. Грузовик взревел. Андрей поддал газу и завертел баранкой, разворачивая машину. «Может быть, тогда не станут стрелять, — думал он. — Может быть, все обойдется… Господи! Хоть один раз в жизни сделать что-то правильно!..»

Люди отшатнулись. Машины теперь стояли к ним бортами.

Лейтенант успел перебраться на полосу отчуждения и что-то крикнул. Кроме тех солдат, что набрал Андрей, еще дюжина полезла на грузовики. И тут кто-то дико закричал, а затем закричали все, и этот общий крик, казалось, даже перекрыл вой сирены.

Лейтенант самолично вскарабкался на грузовик.

— Назад, уроды! Назад, мать вашу! — орал он.

Толпа напирала.

И тут, наконец, короткими очередями заработали автоматы на вышках. Андрей съежился и закрыл глаза, слушая эти звуки. Однако продолжалось это недолго. Выключили сирену, и под черным небом наступила гробовая тишина. Стало слышно, как вдалеке, грохоча гусеницами, ползут танки.

«Вот теперь, пожалуй, все, — подумал Андрей. — Вот теперь — все».

* * *

Андрей выбрался из кабины и поспешил к Конторе.

Не оглядываясь, нырнул в подъезд, предъявил пропуск — дежурные поставили отметку. Спустился по широкой лестнице с красным ковром в пустой, просторный, прохладный, классически мраморный вестибюль. Повсюду на стенах горели светильники. Расписался в журнале, показал пропуск. Его пропустили. Спустился еще на один уровень — здесь, напротив лестницы, в затемненной нише коротал свой век роскошный фикус, отливал полированной поверхностью черный столик с телефоном. За столиком сидел солдат с мертвыми глазами. Была поднята трубка и что-то сказано совершенно бесцветным голосом. Очень тихо. Так, что нельзя расслышать.

У Андрея мороз прошел по коже. Он помотал головой, спешно спустился еще на два уровня.

И вдруг остановился.

Еще один столик с телефоном. Трубка снята. Беспокойные короткие гудки казались в этой тишине особенно громкими. Он медленно приблизился к столику и положил трубку на рычаг. «Что это? Изменение правил?.. Они же не должны покидать пост!» Он обдумывал, не подняться ли ему наверх, сообщить. «Каждый раз, когда сюда иду, какие-нибудь неприятности…»

В глубине коридора послышались торопливые шаги, постовой солдат бежал, на ходу оправляя штаны.

«Пожалуй, не следует мне быть свидетелем его позора», — подумал Андрей. Он спустился на последний уровень.

Перед входом в бункер стояло трое в белых халатах. На одном из них халат был поверх военной формы.

— Слава богу, с вами все в порядке! — крикнул военный. — Нам только что позвонили, и мы вышли встречать. Что там наверху?

Андрей вспомнил, как зовут этого человека с рыжей переносицей. Синюков. Сержант Синюков.

— Все нормально, сержант, — сказал он. — Но почему вы меня встречаете?

— Видите ли… — начал один из «халатов».

И только тут Андрей заметил, как эти двое смотрят на него. Раболепно.

— Не понял, — повернулся к нему Андрей.

— Видите ли, та девочка… — «халат» улыбался жиденькой улыбкой, облизывая губы. — Она здесь. В комнате-глушилке. Мы ее обнаружили среди заключенных.

«Господи, откуда это торжество, ликование в голосе?»

— Какая еще девочка? — сердито буркнул он.

На лицах «халатов» отразилось недоумение, а затем мучительное непонимание. Это явно шло вразрез с какими-то их представлениями о том, как он должен был отреагировать.

— Ну, как же, — растягивая губы в странной улыбке, прошептал Синюков, — из театра… та самая…

«Ах, вот оно что, — подумал Андрей. — Как не вовремя!»

— Среди заключенных, говорите?

— Ну да…

— Ведите! Я думал, Глейзер из-за чертежей беспокоится, а он…

Они быстро спустились, но не в бункер, а куда-то по коридору и налево. Здесь Андрей еще не был.

«А ведь, пожалуй, это уже превращается в мифотворчество. Как они на меня глядят!»

Андрей деловито, чтобы сразу стало ясно, спросил:

— Параметры?

Сержант понял.

— Полная идентичность.

Они свернули и уперлись в тупик, вместо стены здесь было свинцовое полуметровой толщины стекло. Это была белая комната с круглым люком справа.

Девочка сидела, низко опустив голову, и причудливо переплетала свои пальцы, длинные светлые волосы скрывали лицо. Она вскинула голову, и Андрей узнал сквозящий в этих глазах голубой холод. Так смотрел на него мальчик-курьер на улице. Девочка выбросила вперед открытую ладонь. Тугая волна заставила его пошатнуться. Он оглянулся, и ему пришлось сглотнуть — «халаты» и военные лежали вповалку. Она накрыла их всего одной волной.

Он вдруг понял, что испытывает неприкрытый страх.

И тут все отдалилось от него и поплыло куда-то, и сам он тоже поплыл.

«Боже, боже, самые соломинки подо мной вопиют, мешая моей молитве…»