Вначале их было двое... (сборник)

— Кони готовы, — пыжась от усердия и самодовольства, докладывал он. — Я в честь твоей свадьбы подсыпал-таки им лишнюю мерку овса — пусть тоже чувствуют, что у нас праздник. Я даже оси смазал наново, чтобы не скрипели, а об упряжи и говорить не приходится — сверкает!

И каждый раз, когда Ехиелу по дороге к дому жениха попадался навстречу Хема, конюх не упускал случая подтрунить над хвастуном и хватом, которого так ловко обогнал скромный Шмулик.

— Ты мастер только на чужие свадьбы ездить, а от тебя винца не так-то скоро дождешься, — насмешливо говорил он смущенному Хеме.

— Ничего, ничего, потерпи, реб Ехиел, скоро погуляешь и у меня на свадьбе, а уж вина я не пожалею, — бодрился Хема, — недавно я познакомился с одной девушкой — картинка, а не девка. Если успею, прихвачу ее на свадьбу Шмулика. Вот с кем я не задумываясь пошел бы в загс!

— Смотри, Хема, как бы тебе не опоздать — лучших девок расхватывают почем зря. Ты бы поменьше собирался. А за нами дело не стянет — мы и на твоей свадьбе погуляем не хуже, чем на Шмуликовой. Ну, так как? Сыграем свадьбу?

— Сыграем! — весело подмигнул Хема Ехиелу.

Серые глазки конюха подернулись влагой, по всему видно было, как он мысленно облизывается в предвкушении знатной выпивки, которая ожидает его на обеих свадьбах.

— Ты смотри у меня, чтобы на твоей свадьбе было не хуже, чем у Шмулика; видишь, что там делается, — указал Ехиел на дом жениха, — день и ночь жарят и парят: понюхай, как здорово пахнет…

— Будь спокоен — и у меня будет не хуже, а то и получше, чем у Шмулика, — на прощанье заверил Хема Ехиела.

А Ехиел очень спешил. Ему надо было оповестить всех колхозников, что подводы готовы и пора собираться в дорогу. Конюх бегал от двора к двору, останавливая встречных и азартно выкрикивая:

— Эй, друзья, спешите на свадьбу! Подводы давни ждут. Поторапливайтесь, свояки!

Солнце указывало на полдень, когда повозки вынеслись из поселка на хорошо укатанную степную дорогу. На первой, по-праздничному ярко разукрашенной бричке ехал жених со своей родней, за ним — трактористы, полеводы, животноводы. Свадебный поезд был шумным и веселым: подводы обгоняли одна другую, слышались задорные выкрики.

Хема выехал на свадьбу позже других: портной, как нарочно, не успел к сроку сдать ему новый костюм. А тут еще надо было прицепить к лацканам пиджака все значки и жетоны, до которых Хема был большой охотник, в последний раз повертеться перед зеркалом, — да мало ли что еще надо было сделать такому франту, как Хема, чтобы явиться во всем блеске на свадьбу друга!

Наконец он уселся в свою двуколку и щелкнул бичом, надеясь догнать в пути остальные подводы. Но те успели далеко отъехать, и Хеме стало досадно, что он, лучший друг жениха, приедет позже всех. О том, чтобы заехать за знакомой девушкой, не могло уже быть и речи.

Полпути Хема проехал быстро, но тут начало темнеть, и он уже едва различал сливавшуюся с серой, сумеречной степью дорогу. Вдали начали зажигаться огоньки. Они подмигивали Хеме, как будто звали его куда-то. В вечернем небе проступали и гасли зеленоватые звезды, и вот уже трудно стало различать, где звезды, и где огни далекого поселка, и вот уже Хема не знает, куда ехать ему. И только добравшись до какого-то поселка и расспросив встречного о дороге, Хема подстегнул уставшую лошадку и погнал ее мимо темнобурых свежевспаханных полей, лежавших по обе стороны дороги. Хема внимательно слушал вечернюю тишину степи — не донесется ли откуда-нибудь свадебная музыка.

«Там уже, наверно, гуляют, веселятся вовсю, свадьба давно уже началась», — с досадой на свою нерасторопность подумал Хема.

Только поздно вечером въехал он в по-праздничному шумный поселок.

И все же, подкатив к просторному разукрашенному дому невесты, Хема прежде всего по-хозяйски распряг во дворе свою лошадку, задал ей корму, почистился и только тогда вошел в переполненный гостями зал, в котором ломились от обильных яств столы. Свадьба была в полном разгаре. На почетном месте у покрытого красным кумачом стола сидел конюх Ехиел Зинк. Он весь сиял в новой суконной паре, из-под черного пиджака верзилы сверкала белая шелковая рубашка. Густая рыжая борода Ехиела была тщательно расчесана.

— Мазлтов! Будьте счастливы! Давайте веселую!.. — то и дело кричал музыкантам успевший, видно, хватить не одну рюмочку вина конюх.

И после каждого повелительного выкрика музыканты поспешно хватали скрипки и флейты, и под пронзительные звуки свадебных плясовых мелодий начинали кружиться в стремительном хороводе на свободном от столов пространстве парни и девушки, бородатые дядьки, ядреные молодки и пожилые колхозницы в широченных, развевающихся в вихре танца юбках.

Хема с минуту постоял у дверей, оглядываясь во все стороны и будто разыскивая кого-то пристальным взглядом внимательных глаз. Перед ним мелькнуло вдруг знакомое лицо, знакомая стройная фигурка. У Хемы екнуло сердце: изгибаясь как змейка в объятьях какого-то парня, пронеслась мимо него в танце та самая девушка, с которой он познакомился на районном слете.