Вне добра и зла

На следующий день рабочий с бородкой зашил стену стальными листами. Снова приезжал тот лысый полицейский в очках и увёл Лизу куда-то. Спустя часа два девочка вернулась, немного растрепанная и с отсутствующим выражением лица. Ника почему-то снова заплакала, увидев её в дверях. Для мальчика всё происходящее казалось каким-то нереальным, он всё еще не мог поверить, что это происходит здесь и сейчас. Порою ему думалось, что он вот-вот проснётся и увидит дедушку или папу, а всё это окажется просто затянувшимся страшным сном. Однако этого так и не происходило…

На следующий день в первый раз увели Нику. Вернулась девушка с разбитым лицом, в рваной блузке и уже без джинсов. Она сразу же забралась на кровать и приняла свою ставшую уже обычной для неё здесь позу – подтянула к себе свои стройные колени, уткнулась в них лицом и заплакала. Мальчик пытался спросить, что случилось, но Ника только плакала. Малыш ещё больше стал чувствовать себя виноватым во всё происходящем, ведь именно он расковырял эту стену каморки и выпустил Лизу, и именно он остановил машину на ночном шоссе, пытаясь спастись, а это значит, что девушка потеряла своего парня из-за него и Лиза снова очутилась здесь тоже из-за него. И все усилия были напрасны…

Судя по громким звукам, наверху шла какая-то оживленная работа. До их каморки в подвале доносились приглушенные голоса, грохот передвигаемой мебели, иногда раздавался стук молотка или визг дрели. Видимо бородатый воплощал свои планы на дом. В следующие пару дней никого не уводили, только Коричневый Пиджак пару раз объявлялся чтобы принести еду – злополучные бутерброды с колбасой и сыром или какой-то жиденький суп на курином бульоне. Ника почти не ела, лишь продолжала сидеть на кровати и пялится в одну точку. Лиза после своего возвращения не вставала с кровати и тихонько лежала, изредка прося мальчика принести ей воды. Мальчуган выполнял её просьбы на автомате, чувство вины с каждым днём всё больше поглощало его. Малыш просто не мог спокойно смотреть на страдание этих двоих, понимая, что это именно он был причиной этого. Возможно ему стоило послушаться и никогда не спускаться в этот чёртов подвал и сейчас всё было бы по-другому?.. Можно было просто спокойно дождаться дедушку и оставить всё как есть. Ведь бородатый не стал тащить мальчика в подвал сразу, а оставил его наверху, в доме. Хотя из его разговора с лысым, тогда на кухне, было понятно, что рабочий просто опасался, что вернется «мама», бросившая мальчика здесь. Малыш был сбит с толку и испуган… Единственная мысль, которая продолжала его греть, это то что рано или поздно вернется дедушка. И тогда…

Но дедушка так и не вернулся…

Ещё через пару дней к ним в каморку привели других детей. Двух мальчиков и трёх девочек. Все были запуганными и молчаливыми. Возраст их варьировался от десяти до тринадцати лет. Мальчик пытался поговорить хоть с кем-то из новеньких, но каждый раз натыкался на стену молчания. Их поведение было похожим на поведение Ники – каждый выбрал себе уголок подальше от остальных и тихо сидел в нём, стараясь не привлекать к себе внимания. Сама же девушка, увидев так много новых детей окончательно замкнулась и перестала разговаривать, только продолжала периодически плакать.

Лиза по-прежнему не вставала с кровати…

Мальчик всё так же носил ей воду, иногда пытался накормить, но девочка вяло отказывалась от еды и отворачивалась лицом к стене. Малыш начал беспокоиться. Он совсем не узнавал говорливую девчушку. Конечно она большую часть времени вела себя странно и голос её всегда был тихим и робким, но сейчас от неё редко можно было услышать хоть какое-то слово. Она тоже считает мальчика виноватым и больше не хочет с ним говорить?.. На все его попытки хоть как-то пообщаться Лиза отвечала, что она устала и хочет спать, погружая малыша в ещё большую растерянность и окончательно выбивая его из колеи. Ему оставалось только лелеять мысль о скором возвращении своего дедушки, которое поможет исправить всё…

Но старик так и не появился…

Время будто остановилось. Каморка в подвале стала своего рода отдельной вселенной. Здесь не было дня или ночи, не было смеха и радости. Только страх, боль и отчаянье, попавших сюда. И тишина… Закладывающая уши завеса полного молчания, изредка нарушаемая чьим-нибудь жалобным всхлипом. И ещё был холод… Пронизывающий и неумолимый, становившийся всё крепче с каждым днём, заставляющий детей жаться к друг другу в поисках жалких крупиц тепла. Хоть это смогло их немного объединить. Говорить друг с другом всё так же никто не хотел. Они ели и пили, когда это требовалось, справляли нужду в вёдра в углу каморки, но услышать от кого-то слово было большой редкостью.

Лиза продолжала лежать на кровати…