Вне добра и зла

В этот момент, малыш понял, что имела ввиду Лиза, говоря, что с ней делали всякое. Это было мерзко и унизительно, и больно… Лучше бы его били… В отчаянье мальчик закричал, начал дергаться, пытаясь вырваться из-под этого толстяка, но это ещё больше распаляло мужчину. Слёзы сами брызнули из глаз. Крики боли смешались с плачем. Однако мальчик не переставал бороться. Всё продолжал биться в бесплодных попытках освободится. Толстяк усиленно сопел и постанывал, делая своё мерзкое дело. После очередной попытки мальчика освободится, он услышал громкий стон удовольствия и что-то горячее полилось ему на спину. Толстяк перевалился на бок, освобождая мальчика от своей волосатой туши.

Мальчик сразу же подскочил с кровати. Ноги плохо слушались его от пронзающей всё тело боли, растекающейся от низа спины.

– Эй, дружок, ты куда? – удивленно произнёс мужчина, наблюдая за ребёнком.

Мальчик прихрамывая рванулся к подносу с едой и схватил оттуда так кстати оказавшийся там нож. Больше он не позволит этому хряку прикоснуться к себе!

– Ну и что ты сделаешь, засранец? – засмеялся мужчина, лениво поднимаясь с постели и направляясь в сторону малыша. – У нас с тобой ещё вся ночь впереди, так что положи-ка нож, а то ещё порежешься.

Как только колыхающаяся туша толстяка приблизилась к мальчику он зажмурился и с силой нанёс удар. Раздался громкий полный боли рёв, переходящий в вой. Малыш открыл глаза. Рукоятка ножа торчала прямо из волосатого брюха толстяка. Лицо мужчины побагровело от ярости.

– Ах ты щенок! – заорал толстяк.

Далее последовал мощный удар. В глазах у мальчика потемнело. Краем уха он слышал, как в комнату ворвался бородатый, спрашивающий что случилось. Угасающее, вместе с сознанием, зрение показало ему несколько ног, столпившихся возле толстяка. После чего всё померкло…

Где же ты, дедушка?.. Почему ты бросил меня?..

Мальчик очнулся на всё том же вонючем матрасе в подвале. Голова раскалывалась от нестерпимой боли. Он попытался пошевелиться. Ноги всё ещё слушались плохо после того что этот толстяк сделал с ним, но в целом малыш вроде бы был в порядке. Если не считать головную боль. Однако было и кое-что новое. Рядом с малышом красовалось вбитое в бетонный пол массивное металлическое кольцо, от которого к шее ребёнка тянулась цепь, заканчивающаяся ошейником из грубой кожи. Мальчик сел и огляделся. Ко всему прочему он теперь был в этой каморке совсем один. Возможно других детей ещё просто не привели обратно, а возможно их больше и не будет здесь. Ему было всё равно. Эти плаксы раздражали его, а после того что с ним сделал этот толстяк, мальчик вообще не хотел никого видеть, так что его одиночество в этой каморке было как раз кстати…

«Где ты? Почему ты бросил меня?..»

Алиса застыла. По её щекам вновь катились слёзы, которые она заметила далеко не сразу. Герман стоял чуть в стороне от девушки, потупив взгляд. Писатель старался не смотреть на всё происходящее, чтобы его не стошнило. События в каморке заметно ускорились. Остальных детей так никто и не вернул обратно, и что с ними стало, осталось загадкой. Однако участь самого мальчика…

Алиса видела как разъярены мучители несчастного ребёнка. Их тёмные силуэты, приходящие в подвал, чтобы в очередной раз истязать мальчугана, буквально полыхали злобой и яростью. Девушка порой даже не могла понять, а люди ли они вообще? Их фигуры стали пронзительно похожи на те чёрные провалы, которые она видела при встрече с вампирами. Тёмные силуэты с горящими глазами, нависали над мальчиком, причиняя ему новую боль, избивая и насилуя бедного ребёнка. Они приходили каждый день, иногда даже не по одному разу, пытаясь сломить и унизить малыша. Видимо этот нож в волосатом брюхе того толстяка подкосил все грандиозные планы бородатого. В доме больше не играла музыка, больше не было слышно чьих-то голосов, только звук тяжёлых шагов, спускающийся по лестнице в подвал, гулким эхом разносился по дому, грубо нарушая царившую в нём оглушающую тишину. Едва заслышав их мальчуган вздрагивал и пытался забиться в самый дальний угол каморки. Он не понимал за что ему всё это, не понимал почему дедушка так и не приезжает, не понимал почему «мама» его бросила здесь, малыш кричал от боли и унижения. Всё своё свободное время мальчик плакал навзрыд, повторяя одни и те же слова:

«Зачем ты бросил меня? Где ты? Пожалуйста… Я не могу больше кричать… Помоги мне…»

По ночам холод в каморке крепчал, заставляя малыша сильнее кутаться в лохмотья, заменившие ему одежду. Он дрожал и плакал, не переставая проговаривать свою мантру, сбивающимся от слёз голосом – «Зачем ты бросил меня? Где ты? Пожалуйста… Я не могу больше кричать… Помоги мне…»