Вне игры

Я был удивлен тем, что она вообще появилась сегодня на вечеринке, ведь мы изо всех сил пытались избегать друг друга с того момента, как расстались несколько недель назад. Но, предполагаю, наша встреча все-таки была неизбежна, потому что у нас узкий круг общения. К тому же Майк — мой лучший друг, а Кэмерон — ее лучшая подруга.

Я украдкой смотрю на Энджелин и качаю головой. Она пытается протереть стол дезинфицирующим средством для рук и салфетками, кривясь в отвращении. Наблюдая за ее мучениями со столешницей, я не упускаю возможность напомнить себе, что решение порвать с ней — было правильным. На мой вкус, Энджелин слишком чопорная. Черт, она даже не обнимала меня после моих игр, пока я не принимал душ. Оглядываясь назад, я удивляюсь, что она не протирала меня этим антисептическим средством прежде, чем мы начинали заниматься сексом. Или не заставляла меня надевать на член два презерватива.

В ужасе я прикусываю нижнюю губу. Увидеть сегодня Энджелин было чем-то нереальным. Я ожидал, что она по-прежнему будет в ярости из-за нашего расставания. Вместо этого, она подошла ко мне, крепко обняв, при этом болтая без умолку о том, как она рада меня видеть. Я сделал вид, что отвечаю ей взаимностью, хотя не ощущал того же. Я просто был вежлив с ней.

Когда время уже приближалось к ночи, Энджелин перешла от дружеских подколов к откровенному флирту. От меня не ускользнуло, как много раз она умудрилась положить руку мне на плечо, как она заводила разговор со мной, как вставала на носочки, чтобы прошептать мне какую-нибудь чепуху на ухо.

Не поймите меня неправильно. Сегодня Энджелин натянула на себя кожаные обтягивающие джинсы, топ, который едва прикрывал ее прелести, и головокружительно высокие каблуки. Она просто излучала секс, и не концентрируй она понапрасну все свои силы на мне, какой-нибудь парень был бы счастлив, заполучить ее внимание.

К концу ночи, когда приглашенная группа играла одну из своих последних песен, она попыталась утащить меня танцевать. Я вежливо отказался, сказав ей, что это, вероятно, не самая лучшая идея. Казалось, она с достоинством приняла отказ, но затем моментально решила пойти с нами, когда мы отправились к «Салли». Мне просто стоило пойти домой, но я действительно был голоден и думал, что смогу выдержать еще полчаса в компании Энджелин.

И вот, наконец, мы сидим здесь, я пытаюсь сосредоточиться на метании птиц в свиней, лишь наполовину уделяя внимание разговорам, которые ведутся за столом. Проходит всего секунд пять, пока какой-то умник не упоминает Декарта, и тут начинается.

Я считаю забавным, когда студенты пьяны или обдолбаны до такой степени, что начинают обсуждать философию. Никому нет никакого дела до философии вплоть до того момента, пока в дело не вступает алкоголь, и неожиданно каждый горит желанием вставить пару умных словечек.

Мы все проходим курс философии, на котором изучаем философов семнадцатого и восемнадцатого веков. В кампусе активно обсуждают, что доктор Андерсон, в свои сто двадцать лет, в основном спит во время занятий и говорит студентам весь материал, который будет использоваться на итоговом экзамене. Весь курс надеется, что его экзамен будет сдать проще простого. Я очень рассчитываю, что так и есть, потому как у меня чертовски хорошие оценки для перевода на четвертый курс, и я хочу иметь больше свободного времени в расписании, чтобы тратить его на хоккей.

— Ну, я думаю, что дуализм — это полная чушь, — говорит Майк с воодушевлением. Его произношение слегка невнятное, он почти еле ворочает языком. — Если разум может существовать независимо от мозга, тогда каким образом существует физическая память? Скажите мне, какой в этом смысл?

— Ничто из этого не имеет долбанного смысла, — бормочу я, не отрывая взгляда от Айфона. Никто даже не обращает на меня внимания, что меня вполне устраивает. Моя игра гораздо интереснее, нежели обсуждение Декарта.

— У тебя узкое мышление, — насмехается Энджелин. — Я считаю концепцию «Я мыслю, следовательно, существую» (прим. пер. — философское утверждение Рене Декарта, фундаментальный элемент западного рационализма Нового времени) более увлекательной. Это довольно глубокий уровень, о котором я не задумывалась прежде.

Я уверен, что она никогда не размышляла ни над чем больше, кроме выбора дизайнерских джинсов, которые она наденет утром. Но я впечатлен тем, в каком направлении она интерпретирует философию дуализма.

Краем глаза я замечаю приближающуюся официантку, но не смотрю на нее, потому что я в шаге от того, чтобы побить свой же рекорд. Она стоит рядом в течение нескольких секунд, пока за столом бушует дискуссия, и терпеливо ожидает, когда мы прервем свою мозговую активность и обратим, наконец, на нее внимание. Но никто не прерывается, чтобы даже перевести дыхание, поэтому она тихонько кашляет, будто пытается прочистить горло.

Когда все сидящие за столом погружаются в тишину, Энджелин произносит глубоко оскорбленным голосом:

— Извините. Но у нас самый разгар важной дискуссии. Как вы думаете, уместно ли прерывать нас, ошибочно предполагая, что мы закончили?