Вне игры

— Да, сэр. Связался с не очень надежным парнем. Я вам говорил о нем… Сергей Крымов… Молодой человек заинтересовал чекистов и при первом же разговоре со следователем выложил все начистоту…

— Было стоящее дело? — небрежно спросил шеф.

— Пустяки… Тривиальная комбинация. Молодой человек привык жить широко, на дядюшкин счет. А дядя возьми, да и прикрой этот счет. Дюк не преминул воспользоваться и предложил юноше тридцать долларов за путевой репортаж Москва — Батуми для издательства, которое готовит книгу о России. Сергей сразу же согласился… А потом «завалил» Дюка. Ему дали два дня на сборы. Но он сумел оторваться от «хвоста» и передать эстафету Веселовскому…

— Глебов знает о случившемся с Дюком?

— Думаю, что нет, сэр. Веселовский предупредил Крымова: «О Дюке — никому. И упаси тебя бог Глебову рассказывать… Трепач, всем растрезвонит». Сергей, кажется, послушал его.

— Откуда у вас эта информация? Ведь Дюка нет в Москве…

— Сразу два источника. Первый — сам Дюк. Глебов в качестве туриста приезжал в Прагу и встречался там с ним. Дюк затащил его к себе в гостиницу и деликатно «прощупал», что русскому известно о нем. И убедился — Василий не знает истинных причин отъезда из Москвы иностранца-аспиранта. Полагает, будто тот завершил свои занятия. На прощание Дюк подарил Глебову дорогой сувенир и сказал: «Это от моего дяди… В благодарность за любезное внимание. К сожалению, его поездка в Россию отсрочена. И тем не менее он будет рад, всякой информации, касающейся будущего руководителя его работ». Они расстались, обменявшись адресами.

— Дюк дал ему свой настоящий адрес?

— Нет… Дядюшкин…

— Это — один источник. А другой?

— Веселовский… Через Дюка… Правда, в последнее время контакты Дюка с Глебовым и Веселовским прервались.

— А контакты Владика и Глебова?

— Глебов часто бывает в Москве, и они каждый раз встречаются. С доктором Рубиным — тоже…

Кажется, все сказано, все выяснено и пора принимать решение. Но шеф не спешит. Вытянув длинные ноги, он угрюмо смотрит на носки своих до блеска начищенных ботинок: «Кого же послать в Москву? Егенса, Нандора… Можно Медичку». Он неподвижно сидит несколько минут. Ему, бывшему офицеру королевских военно-воздушных сил, пришло в голову сравнить положение доктора Рубина с самолетом, удачно «схваченным» лучами прожекторов. Теперь только бы не выпустить. И добить.

Он вспомнил информацию Медички: «Человек гнилой, которого свалить можно без особого труда». Так ли? Кому же поручить? Нандор? Его, пожалуй, надо приберечь для второго захода. На первый раз рискованно. Ведь вопрос так и остался открытым: как поступил русский доктор после истории на стамбульском базаре — сообщил в КГБ или нет? Если сообщил, то Нандору нельзя показываться в Москве. Медичка?.. Эта хорошо знает Москву, москвичей. Но нет ли за ней «хвоста»? Пожалуй, Егенс… Шеф встает, подходит к Егенсу и говорит так, будто его внезапно что-то осенило.

— Послушайте, Егенс, а вам не пришла в голову такая весьма не оригинальная мысль — для поездки в Москву, для установления первого контакта с русским доктором самая подходящая кандидатура — это вы. Не так ли?

— Да, сэр… Я готов, сэр…

Шеф попрощался с коллегами и уже хотел было выйти из комнаты, но в дверях остановился и откашлялся, Егенс знал эту манеру «рыжего дьявола».

— Послушайте, Егенс. Как по-вашему, Глебов не догадался, что история с дядей Дюка — блеф?

— Думаю, что нет, сэр… Его перепроверят, сэр…

— Господин Глебов нас интересует, так сказать, в плане более отдаленном. Но нам надо знать, в какой мере можно рассчитывать на него в будущем…

— Я предусмотрел этот вариант, сэр. Веселовский имеет поручение Дюка держать Глебова в поле зрения.

ПЕРЕПРОВЕРКА

Виктор Павлович аккуратно складывает несколько папок, убирает со стола диктофон, пленки. Рона, пожалуй, сделала максимум того, что можно было сделать. А что касается «перепроверки» Глебова, то и здесь многое проясняется.

…В конце апреля Глебов поехал в Москву утверждать проект. Ирина вспоминает об этом приезде с тревогой, что-то недоговаривая, а может, попросту сказывается недавний шок. Погиб человек, который… Она сама не знает, был ли он ей безразличен. Нет, нет, главное — Сергей. Он все. А Глебов?

— Странный это был человек. Для меня — загадка. Умный, образованный и в то же время с шорами на глазах, с каким-то узко-обывательским взглядом на жизнь… Писал стихи, обожал музыку, живопись… В тот день Глебов встретил меня утром, когда я шла на работу… Я спросила его: «Что это с вами? На вашем лице выражение такого восторга. Весна?» — «В том числе и весна… Посмотрите, как весело играет солнце в окнах домов, как ослепительно белы мохнатые облака в голубизне высокого неба… Тс-с-с! Прислушайтесь — вы слышите, как, пощелкивая, лопаются почки на деревьях. Не слышите? А я слышу. И еще что-то слышу, чувствую… Вы спросили — что со мной, весна? Я вам ответил — в том числе и весна. А главное — вы…»

Ирина резко оборвала его тогда.

— Перестаньте сюсюкать, Глебов. Все это как-то неестественно…

— А для меня естественно, как вдох и выдох.