Вне корпорации

«Лучше синица в руках…» — подумал Корнелиус и начал воплощать пожелания своего клиента в жизнь.

Ирма сидела в отдельном кабинете вместе с бывшим мужем и каким-то придурком, которого бывшенький взял с собой назло ей. «Вот сволочь, — подумала Ирма, — на все готов, лишь бы мне насолить». Она надеялась, что ее ответ поступил в казино до закрытия ставок.

Они втроем сидели в мягких креслах с откидными спинками и ждали. Наконец на дисплее возникла голограмма служащего казино.

— Поскольку обе стороны прислали ответ вовремя, в течение двух часов, — сказал служащий казино, — по условиям сделки победителем считается тот, кто точнее угадает цифру — плюс-минус два процента. Данное условие занесено в контракт, подписанный обеими сторонами до того, как ставки были сделаны.

Бывший муж повернулся к Ирме:

— Что ж, Ирма, ты действовала наугад. Молодец! Никогда не сдавайся!

Служащий казино продолжал:

— Поскольку оба ответа находятся весьма близко друг к другу, профессор Уорбертон объяснит свое решение и ответит на все возможные вопросы заинтересованных сторон.

На месте служащего появилась голограмма профессора экономики, которого оба супруга по взаимному согласию выбрали арбитром. Ирма обрадовалась, впервые заметив на лице мужа признаки тревоги. Такого он не ожидал! Думал, что она попадет пальцем в небо — ошибется больше чем на десять процентов… Он не предполагал, что все выйдет именно так.

— У меня хорошая новость для одного из вас, — объявил профессор Уорбертон, не спеша и как будто наслаждаясь напряжением, исходившим от бывших супругов. — Ирма, примите мои поздравления! Не знаю, как вам это удалось, но победительница — определенно вы. Пол, прошу меня извинить.

Бывший муж Ирмы выглядел так, словно его ударили поленом по голове. Дар речи вернулся к нему не сразу.

— Не может быть! Я уничтожил все свои записи и не сохранил копий, кроме фальшивых. Ты никак не могла выкрасть у меня мои расчеты!

Ирма подумала: «Ты и правда напыщенный болван».

— Пол, я ничего у тебя не крала. Просто мой источник получше твоего. — Она посмотрела на Уорбертона. — Ну, скажите же ему!

— Пол, ваша бывшая супруга связалась с Председателем… я имею в виду самого Председателя… и узнала точную цифру непосредственно у него. Естественно, я все проверил… Если это вас утешит, могу сказать, что вы отстали от нее всего на двести девяносто семь тысячных пункта. Значительно меньше одного процента. Но Ирма попала в яблочко.

Пол снова утратил дар речи.

Уорбертон повернулся к Ирме:

— Дорогая, я умираю от любопытства… Как вам удалось уговорить его?

Не слушая Уорбертона, Ирма наблюдала за своим бывшим. Судя по выражению его лица, он довольно быстро понял, как она уговорила Председателя снабдить ее нужными сведениями. Она подалась вперед.

— Пол, не скрою, почти всегда ты меня переигрывал. Зато я переиграла тебя в главном… Если тебя это утешит, — продолжала она, вставая, — у меня по-прежнему остается всего одна акция Председателя. Правда, больше мне и не требуется…

Она вышла из кабинета. Больше она никогда не видела своего бывшего мужа.

До судьбоносного пари Ирма ни разу не задумывалась о том, почему такой богатый и влиятельный человек, как Председатель, не владеет — более того, не может владеть — ста процентами себя самого. Скорее всего, думала она, ему принадлежат шестьдесят-семьдесят процентов, но вряд ли больше. Даже если теоретически он или любой другой способен выкупить до девяноста пяти процентов своих акций, пять процентов его пакета по закону являются собственностью государства. Как ни малочисленны функции государства, оно заботится о своих гражданах, а за любую заботу надо платить. В третьем разделе пятой статьи конституции недвусмысленно заявлялось: «Все люди, рожденные в Земной конфедерации, получают статус корпорации с капиталом в 100 тысяч акций. 20 тысяч акций переходят к родителю/родителям, опекунам или лицам, их заменяющим, 5 тысяч акций переходят к государству. Государство никоим образом не имеет права ни увеличивать, ни уменьшать пай гражданина». Последняя поправка была не случайна. Увеличение или сокращение пая, передаваемого государству, могло, с одной стороны, привести к тирании, а с другой стороны — к банкротству. Она вспомнила комментарии своего профессора по поводу Декларации об инкорпорации в целом. «Помни, Ирма, — говорил профессор, — после Большого Краха мы усвоили самое главное. Только одно опаснее слишком сильного государства — слишком слабое государство!»

Ирма любила старика и до сих пор привлекала его в качестве платного эксперта, если для статьи требовалось чье-то авторитетное мнение.