Вне морали

– Да ладно тебе, шеф. Лучше расскажи, как там у вас все происходило, – не унималась Мэгги.

Страйд сдался:

– Да нормально происходило. Поехали ко мне, засиделись до утра, напились и закончили в постели. Все было великолепно. Теперь ты довольна?

– Я – нет, а ты, похоже, очень.

Страйд бросил на нее недовольный взгляд, вывел джип со стоянки, расположенной неподалеку от дома Мэгги. Шины скользили по свежевыпавшему снегу. За ночь его нападало дюйма два – тяжелые хлопья валили до самого утра. Прежде чем выехать из дома, Страйду понадобилось вытаскивать из гаража скребок и расчищать дорогу до шоссе. Он заморгал красными от бессонницы глазами.

– Ну и как чувствуешь себя? – спросила Мэгги.

Перед светофором Страйд крепче сжал руль, осторожно, несколько раз нажал на тормоз, останавливая автомобиль.

– Чувствую себя виноватым, если ты это хочешь услышать.

– Перестань, шеф. Никакого предательства по отношению к Синди нет. Знай она, что ты столько времени оставался один, она бы удивилась.

– Точно. Так я себе и говорю. Но только сердце мне не особо верит.

Синди приснилась ему под утро. Он раскрыл глаза, впервые после года одиночества нащупал рядом с собой теплое женское тело, и на мгновение ему показалось, что это она. В полусне он вдруг поверил, что сон – это пережитая им трагедия, а жизнь на самом деле прекрасна и приятна. Затем, раскрыв глаза, он увидел лицо Андреа, и первым его чувством стало разочарование. Какой обман! Он разглядывал Андреа, такую теплую и нежную, ее волнующее тело, наполовину высунувшееся из-под одеяла, а на глаза наворачивались слезы.

– В любом случае поздравляю, – сказала Мэгги. – Ты снова вышел на игровую площадку, и это уже хорошо. Дальше будет лучше. Чем чаще станешь встречаться, тем быстрее придешь в себя.

– Возможно, – согласился Страйд. – Завтра вечером мы с ней увидимся.

Мэгги лукаво усмехнулась.

– Даже так? Хотя что я говорю – вытащив пистолет из кобуры, засунуть его обратно нелегко. Это нам еще в полицейской школе говорили.

– Откуда в тебе столько пошлости, Мэг? Кто тебя этому научил?

– Ты, – отозвалась она.

– Ну да, конечно, – рассмеялся Страйд. – Как же я мог забыть?

– Надеюсь, в любовном угаре ты работу не забросишь? – задумчиво спросила Мэгги. – А то ведь всякое случается. Вы оба тяжело и долго переживали, ты – смерть Синди, она – свой развод. Сейчас возвращаетесь к жизни. Весна у вас.

– Так ты еще и специалист по межличностным отношениям? – спросил Страйд с кислой миной и сразу осекся, сожалея, что задал вопрос, да еще таким тоном.

– Я на собственном опыте знаю, что такое осень, – проговорила Мэгги.

Дальше ехали молча.

Они направлялись на окраину города, в его южную часть – миновали с правой стороны гавань, пересекли паутину железнодорожных путей, ведущих к докам. Это был полузаброшенный район, безлюдный, с редкими зданиями – автозаправочными станциями и полуподвальными барами без окон, опустелыми оптовыми винными магазинами. Спустя милю они оказались уже в пригороде, где к границе штата жались с десяток старых домов. Основная их часть была построена еще в сороковых годах прошлого века, и тогда они считались хоть и скромными, но вполне комфортабельными, где обитали преимущественно портовые рабочие. Сейчас дома обветшали, а некоторые превратились в развалины. Место давно превратилось в магнит для наркодилеров, чувствующих себя в Дулуте как дома.

– Замужество помогло Эмили подняться по социальной лестнице, – промолвила Мэгги. – Нужно отдать ей должное, она, наверное, проявила немалую сообразительность, чтобы зацапать Грэма. Интересно, как это ей удалось?

– Наш добрый пастырь утверждает, что в то время она выглядела как конфетка.

– Да? Так и говорит?

– Именно. Не такими словами, конечно. Мне показалось, они давно и хорошо знают друг друга. По крайней мере он единственный, кто мог бы многое рассказать о них.

– И он собирается рассказать?

– Он согласился с нами встретиться. Для начала неплохо.

Страйд провел машину по лабиринту узких заснеженных улочек тихого района, объезжая стоящие у обочин, засыпанные снегом автомобили, похожие на громадные сугробы. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не увязнуть в кювете.

Церковь, где служил Дэйтон, выполняла роль плацдарма, с которого местные жители противостояли преступности и вандализму. Церковный двор был идеально вычищен и обсажен по периметру тщательно остриженным кустарником, там в теплое время года прятались снежношапочные колибри. Перед церковью открывалась большая лужайка, на ней располагались большой металлический вращающийся круг с перилами, примитивная карусель для малышей и спортивно-игровая площадка для детей постарше, сделанная из кедра. Сама церковь поблескивала новой краской, ее длинные узкие окна были обведены светло-красными полосами.