Вне подозрений

Элена приблизилась. Беатрис лежала неподвижно, вокруг ее головы расплылась темная лужица крови. Элена проверила пульс. Сердце не билось. Тогда Элена попыталась перевернуть подругу на спину, и тут же застыла от ужаса. Левая половина лица отсутствовала. А из окровавленной глазницы торчал острый кусок металла.

— Господи Боже! Беатрис!

Дальше все было как в тумане. Она смутно помнила, что кричала и рыдала, стоя на коленях рядом с телом подруги. Но вот сквозь толпу протиснулись люди с носилками.

— Слишком поздно, — услышала она чей-то голос.

Санитары подхватили неподвижное тело, положили на носилки и понесли к выходу.

Элена бежала следом, мимо застывших у своих станков потрясенных рабочих. Двери распахнулись, в лицо ударил порыв ледяного ветра. Носилки с Беатрис поместили в машину «скорой». Элена пыталась вскочить в машину, но дверцы захлопнулись прямо у нее перед носом. Взвизгнули шины на обледеневшем асфальте, и машина умчалась прочь. Элена так и осталась стоять по щиколотки в снегу.

Она знала, что никогда больше уже не увидит Беатрис.

Ноги не слушались, она никак не могла сдвинуться с места, не замечала холода. И вдруг увидела полицейский автомобиль, припаркованный у обочины. Он показался неким знамением свыше, ведь только что мимо него проехала машина «скорой», увозившая Беатрис. Пора наконец представителям властей узнать, в каких условиях им приходится работать!

Оскальзываясь на тротуаре, она бросилась к машине, застучала кулачком в боковое стекло. Офицер полиции опустил его и произнес несколько слов, которых она не поняла.

— Идти смотреть, — пробормотала она. Местный язык она до сих пор знала плохо. — Фабрика. Идти смотреть.

Он окинул ее растерянным взглядом. И ответил что-то, но она не разобрала ни слова. Чешский язык был совсем незнаком ей, она никогда не слышала его прежде. В школе на Кубе она учила русский.

— Что ты здесь делаешь, девочка?

Элена обернулась и увидела начальника своего цеха, приземистого, крепко сбитого парня с очень плохими для своего возраста зубами.

— Оставьте меня! Я хочу, чтоб они пришли и посмотрели, что у нас произошло.

Начальник цеха что-то сказал полицейским, те расхохотались. Затем он схватил Элену за руку и потащил к фабрике.

— Да отпусти ты меня!

— Совсем сдурела? Полиция тебе не поможет.

— Тогда позову кого-нибудь еще.

— Это ты можешь. А потому идем прямо сейчас к боссу. — Он еще крепче впился ей в руку так, что Элене стало больно.

Начальник цеха повел ее по узкому темному переулку, тянущемуся вдоль стен фабрики. На тротуарах намерз лед от тающих во время оттепелей сосулек и помоев, выплескиваемых прямо на улицу. Элена то и дело оскальзывалась. Но вот в конце переулка показались два оранжевых огонька — габаритные огни припаркованного у обочины «рено».

Начальник цеха отворил дверцу, толкнул Элену на заднее сиденье, влез следом за ней и захлопнул дверцу. Мотор работал, на водительском месте сидел мужчина.

— Это она, — сказал начальник цеха.

— Здравствуй, Элена, — сказал водитель.

В салоне было темно, и она видела лишь очертания его головы.

— Здравствуйте.

— Слышал, с твоей подругой произошел несчастный случай. Я приехал сразу, как только узнал.

— Разве вам не все равно?

Глаза их встретились в зеркальце заднего вида. Элена почувствовала это.

— Ты что, считаешь, я радуюсь, когда на моей фабрике с кем-то случается несчастье?

Элена не ответила. Тот факт, что она говорит с хозяином фабрики, казался слишком невероятным.

— Послушай, — сказал он, — я знаю, что работать там опасно.

— Так почему не поменять станки?

— Потому что так было всегда.

— И вы просто не можете ничего сделать, да?

— Не могу. Зато ты можешь.

— Я? — удивилась Элена.

— По крайней мере сделать ситуацию менее опасной для себя.

— Что-то я вас не понимаю.

— Все очень просто. Фабрика большая. Рабочих мест полно. Некоторые виды работ опасны. Другие — крайне опасны. Но есть и совсем безопасные.

— А у меня сложилось впечатление, что женщинам достаются самые опасные места.

— Не всем. Кому-то опасные, кому-то нет. Все зависит…

— Зависит от чего?

— От того, какой частью своего тела готова пожертвовать.

— Не поняла…

— Станок под номером восемь через пару дней починят. И ты сможешь занять место Беатрис.

— Что?!

Он с самым невозмутимым видом пожал плечами.

— Или скажу начальнику цеха, чтобы он поставил к нему кого-то еще. Тебе решать.

— Так вот о каком выборе идет речь…

Он слегка повернул голову, точно хотел взглянуть на нее, но лицо загораживал подголовник. А потом заговорил тихим мрачным голосом, от которого у нее по спине побежали мурашки:

— Ничего просто так не бывает. Каждое решение имеет свой смысл. Каждого из нас ждет своя судьба.

— Такая же, как у Беатрис?

— Как у тебя. Как у сотен других девушек, которые умней твоей подруги.

Ее так и подмывало врезать ему по физиономии. Но она знала: тюрьмы стран Восточного блока — не самое подходящее место для молоденьких девушек с Кубы.

— Так что подумай хорошенько, — сказал он. — Мы ждем твоего ответа.