Вне подозрений

Словно огромный краснолицый джинн, доктор застыл около большого серебряного канделябра на столе у дивана.

— В чем дело? — резко осведомился Денем.

Доктор Фелл не ответил. Подобрав канделябр, какой можно было встретить в любом более-менее состоятельном доме, он тщательно его обследовал, вертя в руке, заглядывая в гнезда для свечей, царапнув внутри одного из них ногтем и предъявив то, что показалось Батлеру всего лишь следами воска, почерневшего от пыли.

— Доктор Фелл! — сердито обратился к нему барристер, поглощенный мыслями о Люсии и не склонный воспринимать ученого собеседника слишком серьезно.

— Да?

— Может быть, мы вернемся к человеку, которого отравили в этом доме прошлой ночью? Что вы об этом знаете?

— Только то… — доктор поставил канделябр на стол, — что его жена уже некоторое время хотела развода.

— Но вы ведь не можете усматривать в этом мотив?

— Сэр, — отозвался доктор Фелл, нахмурив брови, — я не говорю о мотиве. Я также знаю, что ее муж, вернувшись домой, отпил из графина с отравленной водой и что миссис Реншо по какой-то причине оставалась ночью в его комнате.

— Могу я спросить, кто рассказал вам об этом?

— Боюсь, что я, — послышался в дверях голос Люсии Реншо. Она нервно усмехнулась. — Я позвонила ему. Мне не следовало этого делать?

Да, не следовало! Но Патрик Батлер не мог произнести это вслух.

С чувством разочарования он осознал, что ощущение близости с Люсией исчезло и сегодня уже не вернется. Люсия тепло улыбалась всем трем гостям.

Теперь она была полностью одета в серую блузку, черную юбку, серые шелковые чулки и черные туфли. Прическа, хотя и сделанная в спешке, подчеркивала блеск и мягкость волос. Если Люсия по-прежнему чувствовала себя загнанной в угол, она ничем этого не проявляла. Рядом с ней в дверном проеме появилось добродушное лицо мисс Агнес Кэннон.

— С вашей стороны было очень любезно прийти сюда, доктор Фелл, — серьезно сказала Люсия. — Я не просила вас, потому что… ну, из-за жуткого положения, в котором оказалась. Уверена, что мистер Батлер и мистер Денем смогут в этом разобраться. А где доктор Бирс?

— Нас четверо, — пробормотал Денем, поднявшись, и добавил более громким голосом: — Он был здесь, Люсия, но ему пришлось уйти. Вечерний прием.

— О, я очень сожалею! — Люсия выглядела виноватой. — Я не хотела причинять ему неудобства. Понимаете, наверху я места себе не находила, и милая Агнес — мисс Кэннон — уговорила меня спуститься.

Милая Агнес, с раздражением подумал Патрик Батлер, заслуживает хорошего пинка футбольной бутсой.

— Но я хотела поговорить с вами, доктор Фелл, — быстро продолжала Люсия, — потому что вы все знаете о запертых комнатах.

— О запертых комнатах? — воскликнул Батлер. — Но здесь нет никакой запертой комнаты!

— Конечно нет. Но как кто-то, кроме меня, мог отравить воду в графине? Если вы позволите сообщить вам все обстоятельства, доктор Фелл…

И она стала рассказывать.

Батлер все сильнее приходил в ярость, скрывая это под маской высокомерия. Как бы отделяя себя от происходящего, он отошел и сел у письменного стола.

Тем временем сбивчивый рассказ Люсии о графине, который ополоснули и наполнили из крана, яде, выпитом под распятием, Дике Реншо, корчившемся в предсмертных судорогах, словно пополнял комнату злыми чарами, как ранее спальню наверху.

Батлер заметил с глубоким удовлетворением, что доктор Фелл становится таким же озадаченным и сбитым с толку, как он сам. Под конец рассказа доктор, расположившийся на краю дивана, выглядел настолько ошеломленным, что даже Люсия обратила на это внимание.

— В чем дело? — спросила она. — Что-нибудь не так?

— Все не так, разрази меня гром! — пропыхтел доктор Фелл. — Это совсем не то, чего я ожидал, миссис Реншо. — Он взъерошил седеющие волосы, при этом казалось, будто у него увеличилось число подбородков. — Я ожидал…

— Чего?

— Взять хотя бы один маленький пункт относительно характера вашего мужа…

— Не хочу, чтобы вы думали, будто мне не жаль его! — воскликнула Люсия. — Мне очень жаль!

— Тебе незачем жалеть его, дорогая, — внезапно заговорила мисс Агнес Кэннон мягким и хорошо поставленным голосом, стоя позади кресла Люсии. — Я и раньше говорила тебе, что ему было бы лучше умереть.

— Вы не должны так говорить, Агнес!

— Дик Реншо был прохвостом и распутником! — заявила мисс Кэннон. Ее глаза за стеклами пенсне наполнились слезами. — Он гонялся за юбками и жил не по средствам. — Неожиданно она добавила: — Он был трутнем, угрем и мотыльком!

Доктор Фелл недоуменно заморгал:

— Э-э… харрумф… прошу прощения?

Патрик Батлер быстро поднялся.

— Термины, которые она упомянула, — объяснил он, — наше лейбористское правительство использует по адресу тех, кто работает головой, а не руками.

В глазах мисс Кэннон вспыхнул фанатичный огонь, впрочем, как и в глазах Батлера.

— Правительство, молодой человек, тоже не работает руками, — заметила она.

— Нет, мадам. И головой оно тоже не работает. Я бы уважал его больше, если бы оно делало то или другое.