Вне рамок приличия. Друг моего сына

– Да, я… – сглотнула сухим горлом и нехотя открыла дверь: – Мне так неудобно перед вами и гостями, – прислонилась плечом к дверному косяку. Я была очень искренна в признании.

– Вы ищите повод сбежать с вечеринки или разговора со мной избегаете?

– Герман Анатольевич, я выгляжу отвратительно. – чуть скривилась.

Громов меня внимательно рассматривал, взгляд темнел, и глаза всё чаще на мои губы опускались:

– Вы на комплимент напрашиваетесь? – обронил спокойно. – Я не лгу! Вы даже вот такая не накрашенная, по-домашнему уютная, самая красивая женщина из всех, кого видел, а я встречал их очень много.

– Красота это…

– Это первое, на что обращают внимание, как бы этого не отрицали, – не дал договорить Герман. И его тон был категоричным. – А второе – ум.

– Для того чтобы оценить насколько я умна, мы мало знакомы.

– Это я и хочу исправить, но вы упорно меня избегаете! Но это бессмысленно! Вы станете моей женой, потому что я всегда добиваюсь своего, и от вас зависит, как быстро моё желание исполнится.

– Значит, я всего лишь прихоть? – вскинула брови.

– Цель. – переиначил Герман. – Я хищник и пока вы – мой самый лакомый трофей.

– А если трофей будет сопротивляться?

– От этого игра станет интересней, – вот теперь в его взгляде мелькнул тот самый опасный огонёк, пугающий меня с самого начала.

– То есть, если скажу, что вы мне не интересны как мужчина. И что мы общаемся, только потому что от вас зависит будущее клиники, вас это не охладит?

– Я не идиот, верить в бескорыстие и чистую любовь! – ровно парировал Громов. – Каждому в отношениях что-то нужно: МНЕ ВЫ! ВАМ мои деньги и связи.

– Не мне, – мотнула головой, поясняя тонкость момента, – клинике!

Герман подступил, оказавшись ближе, чем обычно. От него пахло резко – не так как от Руслана. У Громова старшего был подавляющий и грубоватый запах.

– Вот и решайте, готовы ли вы к взрослым отношениям, где предельно раскрыты карты, и обозначены желания и возможности. – Ладонью нежно погладил мою скулу, заправив за ухо, выбившуюся из причёски прядь. Не отпустил, гипнотизировал, рассматривал так внимательно, что и я утонула в нашем молчании, но когда он придерживая меня за лицо, потянулся за поцелуем, не смогла этого позволить – и без того себя потаскухой ощущала, а теперь и подавно.

– Не надо, – увернулась от поцелуя, позволив его губам коснуться щеки. – Я не готова, – пробурчала. – Прошу, отпустите меня, – это говорила четко, без паники, радуясь, что голос меня слушался и не подводил. – Взамен пообещаю встречу на ваших условиях, но без шумных вечеринок, кучи гостей. – сдалась, лишь бы удрать отсюда поскорее.

Герман вначале нахмурился, но оценив мою сговорчивость, согласился:

– Три! И первым будет ужин.

– С удовольствием, – не собиралась менять обещания.

– Я позвоню, чтобы конкретней обговорить нюансы.

Уже радовалась, как легко отделалась, да не тут-то было, он, всё-таки меня поцеловал, грубовато придержав за подбородок. Коротко, но жадно.

Я даже оттолкнуть не успела. Недоуменно хлопнула ресницами, следя как смаковал мой вкус:

– Да, ты вкусная. И губы у тебя мягкие как раз для поцелуев!

***

Особняк покинула со стойким ощущением, что вляпалась во что-то смердящее, вязкое, от чего просто так не отмыться.

Чёрт! Каких-то пару дней, опустилась ниже некуда. Не то чтобы высокоморальной особой была до сего, но как-то вступить дважды в половую связь против воли, при этом сгорать от желания. Ненавидеть парня и продолжать уступать – не сильно тянуло на присущую мне адекватность.

Никогда себя слабой на передок не считала, а вышло, что так!

Грязь! Теперь это чувство обострилось до предела.

Аморально и гадко было трахаться с незнакомым, молодым, наглым парнем. Вдвойне, зная, кто он! Трижды, зная, что он СЫН ГРОМОВА!

Степень моего падения зашкаливала.

Чёрт! И почему я их фоток вместе не видела?

Или видела, но не придала значения?

Озадачилась на миг вспоминая информацию о Германе. Может и видела лицо Руслана раньше, но сто процентов не знала о существовании сына у Громова! Я вообще не помнила никаких заметок о Громове младшем.

Что уж, я и о Германе-то бегло просматривала информацию – поверхностно, так, знать, кто и что.

Нужно будет погуглить, но не сейчас.

Пока тошно, мерзко и сердце беспокойно билось.

Герман опасный человек, и если узнает, что я, что мы с его сыном, это для меня и клиники плохо закончится. А я не имела права на такие поступки. Я всегда была рассудительной и холодной. Это спасало по жизни.

И я гордилась своим характером, выдержкой, стальными нервами, и всегда знала: только потеряешь мозг, все пойдет в тартарары!

Так и случилось…

Ладно, мне нужно выдержать три свидания с Громовым. Предельно честных, на расстоянии. Потерплю! А затем разойдемся.

Он поймёт, что я неприступная, занудная медичка, которую ничего кроме работы не волнует.

Сработает!

Всегда работало.

Мужчины только на словах готовы делиться любимой женщиной с её работой, а на деле – не выдерживали подготовленного для себя второго или третьего места и сбегали к другой – более внимательной и любящей ЕГО.